Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня!

В ПЕРЕРЫВЕ.

МАТЧ СМЕРТИ.

ОТ ЛОБАНА. Даже не знаю, что им сказать. Сказал всем, что они хорошо отыграли первый тайм, следует продолжать в том же духе. Мало ли что? Но я уверен в победе, ведь мы еще даже толком не входили в «оборотень».

— Сейчас станет трудно, — сказал фон Базиль. — Они сейчас прибавят. Они учатся на ходу.

— Конечно. А как же, — отвечаю я. — Что тут понимать? Создавайте вакуум, выходите на дискретные места. Ушел, вышел — и сразу длинный пас на любой свободный пустырь. Пусть бегают. Мы ведем три—ноль. Пусть учатся.

ОТ СТЕПАНА МАЗИЛЫ. Открылась дверь, и в ангар вошел президент д'Эгролль. Лобан приказал Гуго и Хуго не впускать посторонних, но Президента они не посмели задержать. Лобан стоял посреди ангара и давал установку на второй тайм. Он оглянулся на Президента и замолчал. <БЕЛ АМОР. Потом Лобан рассказывал, что в тот момент он впервые что-то заподозрил — что случилось? какого черта Президент сует свой нос в потную и вонючую футбольную раздевалку?> Президент стал в сторонке. Свою добродушную харизму отца соотечественников он снял, как галстук. На нем лица не было. Вернее, такого злого лица на нем еще никто никогда не видел. Никто не понимал, чем Президент недоволен. Он молчал и злобно смотрел на Макара. Макар отводил взгляд. Потом Президент перевел гипнотизирующий взгляд на одноглазого Ираклия. Два глаза не один глаз. Ираклий заерзал. <БЕЛ АМОР. Именно в этот момент Макар и Ираклий окончательно сдались.>

БЕЛАЯ НОЧЬ.

ОТ БЕЛ АМОРА. В «Белой Ночи» перерыва не было. На Западном полюсе Брагин выпил еще сто грамм и пришел в себя. Дженераль Гу-Син приступил к опросу (опросник был подготовлен заранее). Первый вопрос: что?

— Что видел?

— Ноль. Ничего, — сказал Брага. — Я ничего не видел.

— Но что-то же все-таки видел? Впечатления были?

— Ноль. Ночь. Кромешная тьма. Кромь. Темь. Чернь. Все засвечено.

Все приборы и снимки подтверждали впечатление Брагина: ноль на массу.

— Что слышал?

— Глушь. В ушах заложило.

— Гул? — с надеждой спросил дженераль.

Брагин подумал и покачал головой:

— Глушь. Вата.

— Ты — синхронизатор! Ты был там. Тебя видели. Или слышали. Или отметили. Или унюхали. Ты тоже должен был хотя бы что-то почувствовать. Запахи были?

— Пятнадцать секунд я не дышал носом. По инструкции.

— Вкусовые ощущения?

— Ротом тоже не дышал. По инструкции.

— Ртом! — обозлился дженераль. — Хоть что-нибудь! Где ты был 44 минуты?

— 14 секунд, — поправил Брагин.

— О чем думал 14 секунд? Мысли были?

— Бетон.

— Что?

— В голове был бетон.

— Хоть что-нибудь было?!

— Ноль.

— Подождите, дженераль, — сказал академик Капельцын и взял опросный лист. — Вернемся к началу. К первому слову. Вы спросили: что? Брагин ответил: ноль. Потом он часто повторял: ноль. Может быть, это и есть ответ?

— Не понимаю, — сказал дженераль.

— Вы видели НОЛЬ? — спросил Капельцын Брагина.

Брагин задумался и ответил:

— Ну... да. Ноль. Круги в глазах.

— Ага! Опишите эти круги. Цветные? Какие?

— Это был один круг. Ноль, но какой-то странный, заковыристый, — и Брагин провел пальцем перед собой какую-то закорюку.

— Нарисуйте этот НОЛЬ! — вскричал дженераль.

— Не могу, руки дрожат.

Дженераль понял намек:

— Налейте ему еще!

Брагин выпил еще сто грамм, взял карандаш и неуверенно нарисовал на опросном листе компьютерную закорючку:

@

— Запускай! — заорал мне через всю «дыню» дженераль ГуСин. — Запускай Племяша! Нам ответили!

46—60-я минуты.

МАТЧ СМЕРТИ.

ВТОРОЙ ТАЙМ. ОТ ЛОБАНА. Конечно, Войнович что-то наговорил своим в перерыве. Посмотрим, что он там придумал. <...>

Мы прижаты к воротам, Макар взял два трудных мяча, но скоро приобы выдохнутся, долго носиться на таких скоростях невозможно. <...>

Приобы применяют прессинг и успевают возвращаться. Ощущение, что их раза в два больше на полигоне, чем нас. Мне это напоминает вертушку из оборотня, но не очень умелую. Макар в течение двух минут отбивает три мертвых удара. Что-то мне все это перестает нравиться. <...>

Ираклий ловит приобов на контратаке, пасует Стреме, тот принимает мяч один на один с Чайником, сзади его косят по ногам, Стрема падает, но успевает протолкнуть мяч за рамку. 4:0.

Арбитр удаляет защитника приобов. Все хорошо. Но Стрему уносят с полигона. Вольф сигналит: замена! У Стремы тяжелый перелом ноги. Хорошо. Щас. Выпускаю Костанжогло в старой фуфайке. Только его, Костолома. Больше некого. <...>

Приобы начинают с центра, и сразу жуткая повальная драка — хавбек приобов бьет Костанжогло ногами в живот. Ногами в живот — это хамство. Костанжогло корчится на поляне, фон Базиль отвечает сопернику ударом в лицо, рев трибун, конная полиция, матч остановлен, драка продолжается. Арбитр удаляет хавбека приобов и фон Базиля. «Мне все это что-то не нравится», — говорит Мазила. <...>