Приключения юнкора Игрека

Крючок, кстати, ему и принадлежит,— напомнил я.— Не забудь, что Катька уже караулит нас у подъезда, чтобы отнять свой диктофон.

Вот и отдадим,— спокойно отозвался Борька.

С кассетой вместе?

Вот еще. Кассету оставим.

Это по какому такому праву?

—Скажем, что хорошую музыку случайно записали. Перепишем, мол, и сразу кассету отдадим. С этой музыкой вместе...

Я засмеялся. Борькина идея — дать Динэру Петровичу кассету с записью всего, что было в магазине — пришлась мне по душе. Для этого ее и переписывать не нужно. Сказать только, что переписали, и все. Пусть трясется. Пусть думает, что есть еще одна запись.

А как же заметка?— спросил Борька.— Подписушка, как сказал Сиропов.— Строк на двадцать... Будем писать или нет?

Надо позвонить Олегу,— сказал я.— О чем писать-то вообще. Про «мухомор», что ли?

Слушай, а давай дадим ему послушать запись!— предложил Самохвалов.

—Сейчас, что ли?.. Поздно уже. В школу опоздаем.

—Ладно,— согласился Борька.— Кассету все равно сегодня Катьке не отдадим. Пусть послушает Сиропов, кто его шикарным костюмом осчастливил.

—Взамен какого-нибудь «мухомора»!— прибавил я.

Как говорит Акрам — «Бумажный кораблик в одном лучше и сильнее океанского теплохода: умеет плавать в арыке».

ГРОЗА В ГОРАХ ПРОТИВ ЗЕФИРА В ШОКОЛАДЕ

У подъезда, вопреки нашим с Борькой предположениям, Кэт не оказалось. Не пришла она и на уроки.

Это ее Пирамидон загрыз,— сказал Борька,— Воротничок наш Катьку, видать, шибко напугал.

—Самохвалов, почему сегодня нет Суровцевой?— спросила Борьку Марта Борисова.

А почему я должен знать об этом?— обиделся Борька.— У нее брат в десятом, пойди и спроси.

—Вы живете в одном доме — вот я и спрашиваю.

—Дом большой, — неопределенно протянул Самохвалов.

Можно было подумать, что его интересуют размеры дома, а не отсутствие Суровцевой.

Сегодня же зайди к ней,— строго распорядилась Марта и узнай — не заболела ли...

А почему я?— с вызовом протянул Борька.— Может, я с ней в ссоре, зачем же мне тогда ходить?

Марта была невозмутима.

—Вот и отлично!— сказала она.— Прекрасный повод помириться перед Восьмым марта! Дружба — лучший подарок!

Слушая Марту, улыбнешься поневоле. Если следовать ее логике, так всем мальчишкам нашего класса следовало не валять дурака, а недельки две назад найти повод крупно поссориться со всеми девчонками сразу — да так, чтобы не оставить им никаких надежд на примирение. И только в самый канун праздника объявить, что все это было с нашей стороны всего лишь милой шуткой и что мы снова великодушно позволяем им дружить с нами... Вот было бы великолепно! И — никаких забот о сюрпризах и подарках! И где была Марта со своими советами раньше?

—Ладно,— угрюмо проговорил Борька. — Зайду.

Видимо, он вспомнил, что все равно нужно будет возвращать ей диктофон.

Но на перемене неугомонная Марта пошла искать Ромку Суровцева и вернулась в класс с ошеломляющей новостью: Катька вовсе не больна, а собирается в дорогу — летит на один день в Москву!

Интересно, зачем она вдруг Москве понадобилась?— спросил я.

Подарок это такой,— объяснила нам Марта.— Ромка говорит, что папа вручил сегодня утром Кате с мамой билеты до Москвы и обратно. Дома конфеты кончились, а они очень любят зефир в шоколаде. Вот папа и решил сделать им праздничный сюрприз — пусть и по Москве денек походят, и свежие конфеты купят.

Вот это класс!— не выдержал Борька.— Подарок века! Нарочно не придумаешь. Это ж почем конфеты получатся?

Смотря сколько коробок купят,— деловито рассудила Марта.

Ну, штук двадцать, не больше,— решил за Суровцевых Самохвалов.

— По двадцать рублей,— выдала ответ Марта.— Примерно, конечно. Вообще-то не знаю, я в Москве не покупала.

— Ничего себе!— присвистнул Борька.— Да за такую цену конфету и в рот-то страшно взять. Это все равно что золотой ложкой манную кашу рубать.

—Вот-вот!— усмехнулся я.— Скажи еще — лакать газировку из бриллиантового стакана.

Марта пожала плечами:

—Ничего не понимаю. Ведь завтра у нас уроки, их-то никто не отменял. Что же, ребята, получается? Мы с вами... будем... будем...

—...Двойки получать!— встрял Самохвалов.

—А Катя... а Катя...— продолжила Марта, не протестуя против Борькиного уточнения...— а она будет в это время зефир в шоколаде уминать и Москвой любоваться?

Борька криво усмехнулся:

Ты за Кэт не шибко убивайся. Вот увидишь — еще и справку принесет, что была целых два дня неизлечимо больна. Не волнуйся, мама ей и не такую добудет. Помнишь, как она тогда от физры отмазалась?

Еще бы...— вздохнула Марта.— Зато кроссовки не забыла надеть. Адидасовские...