Приключения юнкора Игрека

Мы переглянулись. Что же делать? Ведь Ромка Суровцев обязательно придет выигрывать и эту бутылку, чтобы и завтра над школой покуражиться.

У тебя сколько денег есть? — спросил я Борьку. Самохвалов полез в карман, достал:

Вот…

У меня с поездки в Катта-Караван тоже оставалось кое-что.

— Будем драться, — сказал я. — С этим вот… — одноруким бандитом, — и показал на кран.

Хурсанд-бобо выдал нам шесть монет и мы приступили к схватке. Мы бросали в щель монету за монетой. Кран, нацеленный на бутылку, хватал пустоту и относил в лоток воздух. Мы не успели и оглянуться, как все наши монеты были проглочены прожорливым бандитом. Хурсанд-бобо посмеивался и что-то бубнил про себя, молитвенно закатывая глаза. Мне послышалось, что он шепнул: «Наша взяла!»

Не отвечая на его шуточки, мы вышли на улицу. Что же делать? Где взять деньги, чтобы расправиться с одноруким бандитом? А Хурсанд-бобо тоже хорош… Так поставил бутылочку, в самый угол ящика, что бедный крюк себе уже все пальцы отбил о стенки ящика, а схватить никак не может. Но ведь солдат целых девять раз сумел это сделать… Сумел ведь! И денег потратил, видать, уйму. Дешевле в магазине купить — а он — сюда, играть… Ясно — азарт… А сколько его в Ромке Суровцеве — Хурсанд-бобо нам уже объяснил.

Мы шли домой понурые. Самохвалов знал, что мать денег не даст. Еще и накричит. Я тоже ни на что не надеялся… В любом случае — поинтересовались бы, зачем срочно понадобились дньги на ночь глядя. Врать не хотелось, а как сказать правду?

У первого подъезда, на скамейке, толпа ребят сгрудилась вокруг Кати Суровцевой, демонстрировавшей двору очередной подарок — японский диктофон.

…И на уроки брать его теперь буду! — услышал я хвастливый голос Суровцевой. — Теперь мне ничего не нужно записывать — все за меня диктофон сделает.

С ним и экзамены сдавать можно, — продолжала она. — Великолепная шпаргалка! Можно заранее записать на пленку все ответы и пронести диктофон на экзамен. Он что хочешь подскажет.

Я протиснулся сквозь кольцо воздыхателей, любовавшихся пластмассовой штучкой, и с вызовом сказал:

Подскажет, да не все!.. Он тебе, например, не подскажет, где такую футболку достать! — и я вновь ткнул пальцем в собственную грудь, где была обнародована известная уже Суровцевой заметка Олега Сиропова о спасенной корове.

Если будет надо — подскажет! — отрезала Суровцева. — Захочу — папа и такую мне купит.

Шиша с два купит! — гневно выкрикнул Самохвалов. — Такая, если хочешь знать, одна в Ташкенте и даже на земле.

— Все равно достанет, — спокойно повторила Катя.

Слушай! — вспыхнул я. — Не надо доставать. Хочешь — я тебе свою отдам. Я не шучу…

Даром отдашь? — сощурилась Суровцева. — Это почему ты такой добренький стал?

— Вот еще — даром! Три рубля давай, если есть.

— Пять! — испуганно крикнул мне Самохвалов через головы ребят, — Или шесть… Или восемь…

— Шесть, — сказал я. — Я забыл: она шесть стоит.

Дворовые ребята умолкли, увлеченные нашим с Суровцевой торгом.

— А ты, правда, не шутишь? — спросила Катя. — Тебе не жалко?

Я ухмыльнулся:

— Не перевелись еще добрые люди.

— Тогда я сейчас, — бросила Суровцева и скрылась в подъезде завопив на весь двор: «Мам, откро-ой!». Через минуту она вынесла две хрустящие зеленые бумажки и протянула мне:

— Держи, если не шутишь.

Я передал трешки Борьке и живо стянул с себя футболку. Удача сама плыла нам в руки. Благодаря спасенной от огня корове Кисе, мы с Самохваловым получали солидный шанс спасти всех мальчиков от нависшей угрозы. Ведь, судя по всему, Леопард Самсонович не шутил… А десятиклассник Ромка Суровцев — катькин брат — вполне мог завтра же вынудить директора школы привести в исполнение обещанный приговор….

Похрустывая добытыми без всяких усилий трешками, мы спешно возвратились в зал игровых автоматов, где прожорливый кран тотчас же принялся уминать мою футболку. Только к концу третьего рубля нам удалось крюком царапнуть бутылку. Это вселило в нас надежду. В начале пятого рубля крюк наконец-то зацепил бутылку, но выронил ее на полпути. У нас оставалось монет ровно на три тура, когда наконец, изловчившись, Самохвалов хватанул крюком проклятую бутылку и швырнул ее в лоток. Бутылка тяжело скатилась вниз, и Борька взял ее за худющее горлышко. Наша! Наконец-то она наша!

Бутылку Самохвалов сунул в карман брюк, где ей было глубоко — с горлышком, и мы вышли на темнеющую улицу. Вдруг Борька дернулся и схватил меня за руку:

Идем сюда!.. Быстро!.. — и потащил меня за толстый карагач. — Прячься, скорее!

Что случилось? — огорчился я, не готовый к новым приключениям. Пора было спешить домой, где уже не избежать упреков.

Гляди! — показал Борька. — Ромка топает. Он, гад!

И точно. К залу игровых автоматов, то и дело оглядываясь, посмеиваясь и давая друг другу «петушка», быстро шли Ромка и его дружок по кличке Шакал. Шакал, по рассказу Борьки, был знаменит тем, что, если дул ветер, он первым прибегал в общий сад за домом — собирать упавшие орехи и урюк… Кажется, мы успели!

Как говорит Акрам — «И на бревне можно приплыть раньше крейсера».