Приключения капитана Коркорана

— Нет! Не только не избрал Бхагавапур, но и вообще сколько бы то ни было цивилизованную страну, — возразил Кватерквем, — вот по каким основаниям: человек, дорогой мой магараджа, и я уверен, что ты в этом убежден еще более меня, скверное животное, сварливое, завистливое, беспокойное, скупое, алчное, трусливое, обжорливое, развратное и особенно с трудом выносящее своего ближнего. Один мудрец сказал: «Homo homini lupus». Вот потому я искал возможности не иметь соседом кого-либо из этой породы животных и в аэростате облетел вокруг всего земного шара. Я не останавливался нигде. Ни во Франции, ни в Англии, ни в Германии и нигде на Европейском континенте. Носясь над городами и деревнями, я издали видел повсюду солдат, чиновников, нищих, тюрьмы, госпитали, казармы, арсеналы и фабрики и все, что создает цивилизация. Азиатская Турция очень мне понравилась. Это самая прелестная страна и самый чудный климат в мире. Я с завистью смотрел на склоны горы Тивр, и мне хотелось выстроить себе дом на одной из вершин, доступной только орлам, но остановила меня мысль, что я все же буду иметь соседей и притом таких неприятных соседей, как турки. Африка также мне чрезвычайно понравилась. Там, в этих прелестных, уединенных местах, так верно описанных Ливингстоном, охраняемых против всякого натиска цивилизации несметными стадами обезьян и слонов, бродящих по необъятным лесам и купающихся в голубых водах Замбезе, я мог бы с Алисой создать себе, как Адам и Ева, земной рай. Однажды утром, в то время когда мы мечтали об этом, направляя наш воздушный шар к Центральной Африке, мы приметили в пятистах метрах под нами маленький город Сего, столицу царства, равного пространством Франции, и при помощи зрительной трубы мы увидели странное и вместе с тем ужасное, отвратительное зрелище, которое я никогда не забуду. Шесть тысяч рабов, на половину мужчин, а на половину женщин, расставлены были рядом у основания стены, окружающей Сего и представляющей собою правильный круг. У всех этих рабов была повязка на глазах, а руки связаны позади спины; за каждым из них стоял солдат с саблей наголо, ожидая приказания султана, повелителя Сего, отвратительного вида негра, курносого, с толстейшими, оттопыренными губами и прокаженного. С высоты своего трона он готовился дать сигнал. Наконец этот отвратительный негр что-то произнес, сделав движение рукой, и тотчас же шесть тысяч саблей опустились на шеи несчастных, и шесть тысяч голов полетели на землю.[7] Я замер, содрогаясь от ужаса и отвращения. Алиса настаивала поскорее улететь подальше от этого места, но я ее упросил остаться, надеясь, что эта кровавая трагедия будет иметь исход согласный с божественным правосудием, почему и остановил неподвижным мой воздушный шар посредством очень остроумного механизма, которым чрезвычайно горжусь. Оказалось, что я не ошибся. После этой отвратительной бойни громадная толпа народа, видевшая это зрелище, несколько секунд стояла ошеломленная, но тотчас же вслед за тем страшная ярость овладела всем народом. Они бросились на солдат султана, растерзали их в куски, а вслед за тем на глазах султана убили его жен и детей, выстроили над их трупами башню, наверху которой устроен был пол, к которому они прибили гвоздями руки и ноги султана, подняв его голову вверх для того, чтобы птицы клевали его живого. Могу тебя уверить, дорогой магараджа, что такого рода зрелище навсегда отняло у меня охоту поселиться на берегах Нигера, Нила или Замбезе и возвратило мне неизбежно любовь к уединению, допустив, что я мог бы потерять ее.

Итак, я и Алиса пришли окончательно к мысли поселиться на необитаемом острове. Наш шар в течение около десяти дней носился над Индийским морем и Южной Азией; но нигде мы не видели ни малейшего острова, ни малейшей страны, пригодной доставить нам счастливое уединение. Континент, видный с большой высоты, представлялся нам необъятной равниной, кое-где прорезанной едва заметными углублениями, на дне которых протекали ручьи, а между тем ручьями этими оказались такие реки, как Инд, Ганг, Брахмапутра и Мейнам. Ваши горы Виндиа, которыми вы так гордитесь, ваши горы Гатес и Гималаи производили на нас впечатление тех крошечных стенок, которыми крестьяне ограждают свои поля, легко перешагивая через них.

Наконец, спускаясь к юго-востоку, мы любовались этой изумительной и необъятной группой островов, среди которых самыми громадными островами были Ява, Суматра и Борнео. Там все нас привлекало: плодородие почвы, прелестный климат и даже уединение, так как люди, как животные общественные и свирепые, любят соединяться тысячами в различных углах мира, чтобы удобнее пожирать друг друга, я прихожу в ярость, когда вижу бестолковых людей, называющих себя государственными людьми и сбивающими в кучи свои народы в тесном пространстве, где во всем недостаток: в хлебе, одежде, воздухе, солнечном свете, и при помощи пушек отнимающими друг у друга жалкие клочки земли, когда недалеко от них сотни тысяч квадратных миль остаются совершенно незаселенными…