Приключения капитана Кузнецова

Из-под ног со свистом взрывается фонтанчик снега, рядом — другой, третий и еще, еще, словно я ступил на минное поле. Над фонтанами, хлопая крыльями, взлетают косачи-тетерева и быстро скрываются в белесой туманной заволоке. Пожалев, что пришлось потревожить птиц, сворачиваю к опушке, но дров и здесь не вижу. На снегу тысячи отпечатков лапок белок, зайцев и лисиц. Какое-то подсознательное чувство охотника ведет меня по лисьему следу. Вот она круто повернула и свежей тропой пошла обратно. «Хитрила, кумушка. Никак, скрадывала косого себе на завтрак», — подумал я, шагая дальше. Но что за место? Кругом никаких следов — иду по снежной целине. Даже вокруг моей землянки каждое утро можно видеть свежие замысловатые петли шалунов-зайчишек, а иногда и глубокие отпечатки лап голодных и злых лесных бродяг. А здесь, словно под охраной строгого заповедного закона, не посмели оставить своих следов даже игривые белки.

От неожиданности замираю с поднятой для следующего шага ногой. Метров за десять впереди, у толстого ствола лиственницы из-под снега вырываются белесые клубочки пара. Они появляются через десять-пятнадцать секунд и, застыв в морозном воздухе, мелкими снежинками садятся на заиндевевший ствол и ближайший кустик… Да, да… Местность мне знакома. Здесь осенью я сидел у лазка мед-вежей берлоги, думая, следует ли занимать ее под зимнюю квартиру. Теперь в ней мирно спит хозяин — Михаил Топтыгин.

Стараясь не прогнать сновидений своего соседа, медленно и осторожно шагаю обратно.

Не знаю почему, но находка принесла мне радость, и я вернулся, не притащив к землянке ни полешка дров.

Но что за наваждение?!.. У самого входа в землянку на утренней снежной пороше свежие отпечатки огромных медвежьих лап… Нет… нет. Не может быть, чтоб мой сосед вышел из берлоги и, опередив меня, наведался в гости. На бревнах стены видны свежие следы когтей, немного сдвинут запор. По отпечаткам лап видно, что зверь спокойно пошагал через луг. В голове проносится страшная догадка: «Шатун!».

Нет страшнее зверя в зимней тайге, чем медведь, неулегшийся на зимнюю спячку по какой-либо причине. Он, голодный, злой и бесстрашный, шатается повсюду, ничем не брезгуя, ничего не страшась, пока его не убьют, или сам не погибнет с голода. Такой шатун нападает и на группу охотников, наводит страх на самых опытных медвежатников. И если уж шатун побывал у моей землянки, он не оставит ее в покое до тех пор, пока один из нас не погибнет. И, признаюсь, от одной мысли о предстоящей встрече по спине прошел мороз.

Три раза ходил за дровами, с опаской оглядываясь по сторонам, а во время работы часто оставлял брус и перочинный нож и выходил за дверь на разведку: шатун не выходил из головы, и мне не хотелось встретиться с ним неожиданно.

Долго не мог уснуть, хотя было уже далеко за полночь. Дверь изнутри крепко заложена бревнами, и шатун не сможет проникнуть ко мне бесшумно, спокойно. Но в ожидании страшного гостя сон меня оставил, а медведь словно пропал. Подложив побольше дров в печку, крепко выругал шатуна, завернулся в шубу и скоро уснул.

Под утро разбудил какой-то стук. Я вскочил с постели и прислушался, но в землянке и за ее стенами было тихо. Наверно, просто почудилось во сне. Дрова в печке сгорели, и в землянке стоит густая темнота. На ощупь нахожу дрова, чтобы раздуть огонь. Вдруг слышу какую-то возню на крыше. И тут же с грохотом по трубе в печку свалился камень. Через полминуты полетел другой, поменьше, готом посыпался снег с глиной.

Значит, зверь через трубу хочет пробраться в землянку.

Шагаю в темноте по шуршащим рогожевым матам и у самой печки голой ступней встаю на холодный камень. Это он, падая, прервал сон. Отшвырнув камень в темноту, становлюсь на колени и изо всех сил свищу в печку, чтобы отпугнуть разрушителя от трубы. Возня прекратилась, но шагов не слышно: наверно, медведь сидит у трубы.

Быстро выкатываю из печки два камня и в теплой золе нахожу несколько мелких медно-красных угольков. Дым от тлеющего мха видно не напугал шатуна, и как бы в подтверждение этого, он швырнул еще один камень. От усиленного и торопливого дутья в печку закружилась голова, сильно стучит сердце. Наконец, мох охватило пламенем, загорелись ветки, и землянка озарилась дрожащим светом.

Медведь, сердито рявкнув, зашагал по крыше. Зажигаю сальник и ставлю у кровати, подальше от двери. И хоть встреча не сулила ничего хорошего, но мне не хотелось, чтобы шатун ушел и потом повторял свои налеты, не давая спокойно работать и отдыхать.

Казалось, прошло много времени, во всяком случае достаточно, чтобы шатун отошел от землянки метров за сто, и я решил выйти взглянуть на противника. Но не успел я надеть второй сапог, как хищник засопел у входа и начал царапать дверь. Затрещала передняя стенка укрепления, с гулом покатились бревна.