Приключения Каспера Берната в Польше и других странах

Отец Тидеман даже вздрогнул, хотя он и привык к тому, что ему с братом Миколаем одновременно приходят на ум одни и те же мысли.

Да они с Миколаем, пожалуй, ближе, чем братья, и больше, чем друзья: и у того и у другого одни помыслы и одни заботы.

- Я как раз сейчас раздумывал об этом, - признался он устало. Достаточно было тебе с владыкой уехать, как в капитуле завязались распри и споры... Все о той же чеканке монеты. А в магистратах, говорят, до рукопашной доходит...

- И все клянут меня? - спросил Коперник с невеселой улыбкой. - Ничего, когда-нибудь убедятся, как я был прав! Из-за алчных купцов страдает вся Польша!

С порченой монеты мысли Тидемана Гизе перешли на Дантышка, о котором с такой похвалой отзывались при дворе. Да, верно: не к чему было Дантышку принимать сан! Именно такие, как он, и вызывают в народе ненависть к духовенству. Шляхта и краковский двор все прощают Дантышку за его складные латинские стихи, за любезные манеры... Король с королевой особенно благоволят к нему; дипломат он отличный и доказал свое умение находить дорогу к сердцам венценосцев еще в бытность свою послом при императорском дворе... Но среди простого люда ходят слухи о его попойках, о многоженстве, о взятках, которые он берет с купцов... А король души в нем не чает... Ах, Зыгмунт, Зыгмунт, как уверить тебя, что расположением твоим пользуются недостойные люди! Как доказать тебе, что отнюдь не личная неприязнь питает ненависть епископа к Ордену, а ясное и точное предвидение политика. Будь сейчас в руках у Зыгмунта письмо магистра, можно было бы еще повернуть ход событий на пользу Польше!

Как ни торопил Тидеман Гизе отца Миколая с отъездом, ночь все же застала путников в дороге. Лошади испуганно шарахались от каждого встречного куста, возница вконец измучился, и, только завидев впереди башни Лидзбарка, бедняга осенил себя крестным знамением и прочитал благодарственную молитву.

Остановив возок у въезда в замок, он только чуть стукнул в чугунные ворота, зная, что каноника дожидаются с нетерпением. Однако ему пришлось постучать еще раз, другой и третий. Миколай Коперник сидел, сцепив руки и не обращая внимания на задержку. Наконец ворота распахнулись. Человек с фонарем отступил в тень. Приглядываясь к нему, отец Тидеман подумал: "До чего эта стужа заставляет людей ежиться! Привратник Бартек сейчас кажется вдвое ниже ростом".

- "Во имя отца, и сына, и святого духа", - произнес отец Миколай обычное приветствие и вдруг, выпрыгнув из возка, бросился к человеку с фонарем: - Пан Конопка! Давно ли? Где Каспер?

"Нет, нет, нисколько брат Миколай не постарел! - решил про себя Тидеман Гизе. - Он еще молод и телом и душой!"

- Здравствуйте, добрый пан Конопка! - обратился Тидеман, в свою очередь, к боцману.

- А где же Каспер? - повторил Коперник с улыбкой. - Небось ждал нас, ждал, да и прикорнул где-нибудь в келье. Или у моего молодого друга теперь другие привычки?

Пан Конопка не отвечал.

"Конечно, Каспер, как видно, утомился с дороги, заснул, а пан Конопка не хочет его выдавать. Это у них частенько случалось и прежде... - подумал отец Миколай и вдруг с удивлением и тревогой поднес руку к левой стороне груди. - Почему это так заколотилось сердце?"

- Да что я допытываюсь о Каспере, - улыбаясь, сказал он, стараясь перебороть волнение. - Я сам посоветовал ему остаться продолжать учение в Италии...

Пан Конопка молчал.

- Да где же Каспер?! - почти закричал Тидеман Гизе, но, глянув на помертвевшее лицо отца Миколая, принудил себя улыбнуться. - Успокойте нас, добрый пан Конопка, расскажите, что с Каспером... В каких итальянских городах привлекает он внимание прекрасных синьорин своими огненными вихрами?

Боцман громко проглотил слюну.

- Казните меня! - сказал он хрипло. - Не доглядел я нашего Каспера! Горе мне, горе! - закричал он, повалившись в снег у ног каноников. - Каспер продан в рабство на галеру! Прикован цепью к скамье наш Каспер!

На время отсутствия епископа отец Миколай распорядился обед подавать в небольшом зале, где, прислоненная к стене, красовалась золоченая арфа, а на полках были разложены и другие музыкальные инструменты. Здесь его преосвященство епископ вармийский музицировал в редкие свободные минуты.

Отопить это небольшое помещение было легче, чем огромную трапезную или библиотеку, и сюда на время отсутствия владыки переводили столовую. Это было распоряжение отца Миколая - "скупого братца, экономящего даже на дровах из соседнего леса", как выразился однажды Филипп Тешнер.

Блюда в зал вносил и выносил старый Войцех.

Никого ни о чем не расспрашивая, старик понял уже, что со студентом Каспером случилась какая-то беда: пан боцман никому не привез от него приветов и поклонов, а господа еду отсылали на кухню нетронутой, даже штоф с заповедной настойкой остался непочатым - и это после столь утомительной дороги по жестокому морозу!