Приключения Конана-варвара (сборник)

Мгновение он покачивался на широко расставленных ногах, чувствуя, как трещат и вдавливаются ребра, а в глазах темнеет, но все-таки сумел занести над головой скимитар. А потом клинок опустился, разрубая чешуйки, плоть и позвоночник. Там, где только что клубился один чудовищный канат, теперь извивались сразу два, сотрясаемые предсмертными судорогами. Пошатываясь, Конан поспешил отступить в сторону, чтобы не попасть под удар агонизирующей твари. Его тошнило, у него кружилась голова, а из носа текла кровь. Почти ничего не видя перед собой в полумраке, он вцепился в Октавию и стал трясти ее, пока она не закричала от боли.

– Когда я в следующий раз велю тебе оставаться на месте, – выдохнул он, – ты будешь стоять столько, сколько понадобится!

В ушах у него шумела кровь, так что он даже не расслышал, что она ему ответила. Крепко взяв ее за руку, словно провинившуюся школьницу, он повел ее вокруг обрубков, которые все еще подергивались и извивались на полу. Откуда-то издалека до него донеслись крики людей, но он по-прежнему плохо слышал, так что не взялся бы утверждать, что это было на самом деле.

Дверь поддалась его усилиям. Если Кхосатрал действительно поместил здесь змею для того, чтобы она охраняла вещь, которой он так сильно боялся, он явно счел эти меры предосторожности более чем достаточными. Конан даже ждал, что вот сейчас на него бросится еще какое-нибудь чудовище, стоит ему открыть дверь, но в слабом свете он разглядел лишь сводчатый проем над головой, тусклое сияние золотого постамента и сверкание серебряного полумесяца на камне.

Удовлетворенно крякнув, варвар сграбастал нож и не стал задерживаться, чтобы хотя бы осмотреться. Развернувшись, он выскочил из комнаты и помчался по широкому коридору к дальней двери, которая, по его предположениям, выводила на свежий воздух. Киммериец оказался прав. Через несколько минут он уже шел по тихой улице, волоча за собой спутницу. Поблизости никого не было, но из-за западной стены доносились крики и стоны, и Октавия зябко вздрогнула всем телом. Конан подвел девушку к юго-западной стене и без особого труда отыскал каменную лестницу, ведущую наверх, к парапету. В коридоре он позаимствовал толстый плетеный шнур и теперь, оказавшись наверху стены, обвязал бедра девушки мягкой веревкой и благополучно опустил ее на землю. Затем, привязав один конец шнура к зубцу парапета, он и сам соскользнул вслед за ней. Удрать с острова можно было только одним способом – по лестнице, вырубленной в скалах на западной его оконечности. Туда он и поспешил, по широкой дуге обходя место, где по-прежнему раздавались крики и звуки жестоких ударов.

Октавия чувствовала, что в густой зеленой растительности таится зло. Она учащенно дышала и старалась держаться поближе к своему защитнику. Но в лесу стояла тишина, и они не встретили никого, пока не вышли из-под деревьев и не увидели фигуру, стоящую на самом краю обрыва.

Джехунгир Агха избежал печальной участи, выпавшей на долю его воинов, когда из ворот внезапно появился железный гигант и превратил их в клочья окровавленной плоти и осколки костей. Увидев, как мечи его людей ломаются, бессильно ударяясь о стальное тело великана, он понял, что им противостоит отнюдь не человек, и бросился бежать, укрывшись в лесу, куда не долетали звуки бойни. Затем он стал осторожно пробираться обратно к лестнице, но гребцы не дождались его.

Они тоже услышали крики и, проведя некоторое время в нервном ожидании, увидели на скалах над собой окровавленное чудовище, торжествующе размахивающее огромными ручищами. Ждать дальше они не стали. Когда к утесам вышел Джехунгир, лодка как раз скрывалась в камышах, оказавшись вне пределов слышимости. Кхосатрал тоже исчез – он или вернулся в город, или рыскал по лесу в поисках человека, который улизнул от него за стенами.

Джехунгир уже собрался было спуститься и уплыть в лодке Конана, когда заметил, что из-под деревьев вышли гетман с девушкой. Кровавые события, которым он стал свидетелем, едва не лишившись рассудка, не изменили его намерений в отношении вожака казаков. При виде мужчины, которого он собирался убить и ради которого приплыл сюда, он испытал глубокое удовлетворение и благодарность. А вот на девушку, отданную им Джелал Хану, он смотрел с изумлением, но решил не тратить на нее время. Подняв лук, он прицелился и спустил тетиву. Конан присел, и стрела сломалась, ударившись о дерево. Киммериец расхохотался.

– Собака! – издевательски крикнул он. – Ты не сможешь в меня попасть! Не для того я родился на свет, чтобы умереть от гирканской стали! Попробуй еще разок, туранская свинья!