Приключения Кроша. Каникулы Кроша. Неизвестный солдат

Тусклый свет коптилки освещал стол, за которым сидели Бокарев, Краюшкин, хозяйка дома - Агапова, средних лет женщина, и ее дочь - девочка лет двенадцати. Бокарев дремал, положив голову на сложенные на столе руки.

Колыхалось неровное пламя, вырывало из темноты лица сидящих за столом, а иногда и кусок стены, где висела фотография человека в кавалерийской форме рядом с конем, которого он держал за повод.

Девочка делала уроки.

- Школы нет, - вздохнула Агапова, - а заниматься нужно.

- Это уж обязательно, - поддакнул Краюшкин, - образование - оно требует системы.

- Не встречался ли вам Агапов Сергей Владимирович? Давно ничего нет от него.

- Был у нас один Агапов, - сказал Краюшкин и посмотрел на девочку, - точь-в-точь один портрет.

- Он конник.

Бокарев оторвал голову от стола:

- Конник - это другой род войск. Подвижные части.

- Как в песне-то поется, - подхватил Краюшкин, - «нынче здесь, а завтра там». По себе знаю: получать письма - это мы любим, а отвечать - недосуг. Да и о чем писать? Война кругом - одно расстройство. Кончится - тогда наговоримся.

- Как для кого она кончится, - вздохнула Агапова.

- Дело известное, - согласился Краюшкин, - у кого грудь в крестах, у кого голова в кустах.

Краюшкин через плечо девочки заглянул в учебник: там были нарисованы хрестоматийные дома, сады, реки, лошади, коровы. Потрогал карандаш, понюхал промокашку.

- У моих ребят точно такой учебник был и карандаш, и промокашка вот точно так же пахла - чернилами. Есть у тебя еще такая?

- Есть, новая.

- Новую ты себе оставь, а мне эту отдай, - попросил Краюшкин.

- Берите.

Краюшкин понюхал промокашку, свернул, положил в карман вместе с фотографией, где были сняты впятером: он, Бокарев, Вакулин, Лыков и Огородников.

- Зачем она тебе? - спросил Бокарев.

- На память, ребятишками пахнет, - улыбнулся Краюшкин.

Вакулин лежал на диване в доме Михеева. Он старался лежать неподвижно - тогда казалось, что не так болит: болело только при движении, а так он ощущал равномерные толчки и думал, что внутри у него, наверно, нарывает.

Он думал и о том, что ему не следовало переползать на новое место. Когда он менял точку стрельбы, в него и попала нуля, и пуля эта, наверно, в животе, а может, и прошла навылет. Он больше склонялся к тому, что пуля в животе: он чувствовал там что-то острое и колющее, особенно при движении.

Он не засыпал, дожидаясь Бокарева и Краюшкина. Если медсанбат ушел, они найдут врача: старшина молодец, он и врача достанет и сделает все, что требуется.

Вспомнилась ему Нюра - первая в его жизни девчонка; вот так встретилась, и странно все получилось. Потом вспомнил Рязань, Рюмину рощу, куда ходили они гулять летом, городской сад, и Оку, и Солотчу, куда ездили в воскресенье на машинах, и гараж в бывшей церкви возле старого базара. И опять вспоминал Нюру, ее горячие худые руки…

Он проснулся от чьего-то прикосновения. Перед ним в белье стоял хозяин.

- Немцы, слышишь, солдат?

Вакулин отчетливо услышал грохот танков. Сквозь прорези ставен уже пробивался первый утренний свет.

Дверь в спальню была открыта, и Вакулин увидал на кровати две детские головки: дети со страхом смотрели на него.

- Уходить надо, солдат, - тихо, но спокойно, твердо и рассудительно сказал Михеев, - немцы тебя убьют: зачем ты им такой, раненный?! А мне и детишкам - расстрел за укрывательство. Ни тебе это не надо, ни мне. Я тебя на зады выведу, балкой уйдешь, там карьеры старые, а потом лес. Трудно тебе идти, а все-таки - шанс, спасешься!

Вакулин приподнялся.

Кольнула острая боль, бинты нестерпимо жали; хотелось их сорвать - срывать нельзя.

Михеев помог ему подняться, набросил автомат на плечо, сунул в руку палку, вывел в сад; поддерживая, подвел к калитке. Вакулин ковылял, опираясь на палку и на плечо Михеева. Он чувствовал все ту же острую, колющую боль, но превозмогал ее, возбужденный грохотом танков на соседней улице.

Михеев осторожно приоткрыл калитку, выглянул на улицу, показал:

- Чуть по улице пройдешь, сворачивай налево, выходи на зады, а там балкой до леса.

Вакулин заковылял по улице.

Михеев прикрыл калитку и смотрел сквозь щелку.

Он увидел в конце улицы немецкие бронеавтомобили. Они шли быстро, ревели моторами.

Вакулин успел только оглянуться, прижаться к забору, не успел даже поднять автомата - огонь с бронетранспортера скосил его.

Так он и остался лежать у забора.

Осторожно ступая, нагнувшись, пролезая под яблонями, Михеев пошел к дому.

Бокарев отодвинул занавеску и увидел немецкие танки. Краюшкин поспешно надевал шинель. Агапова в халате стояла в дверях, прислушиваясь к лязгу и грохоту на дороге.

- Может быть, вам на чердаке спрятаться, - сказала она, - у нас есть еще подпол, под кухней, он сухой.

- Куда зады выходят? - вместо ответа спросил Бокарев.

- На соседнюю улицу.

Бокарев выбежал во двор, заглянул в щель забора, увидел бронетранспортеры, услышал автоматную очередь. Краюшкин вопросительно смотрел на него.

Быстрым взглядом Бокарев обвел двор.

Ворота сарая были открыты, внутри под крышей виднелся сеновал.

Они взобрались туда и зарылись в сено…

24

Меня вызвали в контору.