Приключения майора Звягина. Роман воспитания

— Стоп, — резко сказал Звягин. — Он наследует матери, так? Может быть еще кто-то, кто в случае его смерти получает ее имущество? Его десятилетняя дочь, а еще? Есть у матери близкий человек? Нет ли у нее чего-нибудь редкого и ценного, вроде старинной вазы, например, стоимости которой она сама даже не представляет? А?

— Красивая версия, — оценил сын. — Изящная. Но ссора из-за наследства — распространенный вариант, к сожалению. Имущество матери довольно скромное, в больнице она составила завещание на сына, и никого у нее больше на свете нет. Отработано.

— Трудный у вас хлеб, — признал Звягин. — «Доверяй, но проверяй». Даже родных, для кого это трагедия…

— А что делать. Бывает всякое. Когда вы проводите больному такие процедуры, что он от боли зеленеет — для его же пользы стараетесь. Иногда и мы касаемся больных мест — чтоб излечить от большего зла.

— Красиво говоришь, стажер… Ну и что вы теперь предпринимаете?

— Ищем, — дипломатично отвечал Юра.

Огромный фургон, с ревом газуя перед светофором, обдал их черными клубами выхлопа.

— Никаких условий для воскресной прогулки, — зло сказал Звягин. — Чему ты улыбаешься — что я еще не сказал тебе, кто убил?!

— Ты очень правильно рассуждал, — утешил Юра.

Игра игрой, но Звягин завелся, и сыновнее утешение лишь подлило масла в огонь.

Дома он постоял, посвистывая, перед книжными полками, вытащил «Честертона» Конан-Дойля и Сименона и повалился на диван.

— Па-апа, — протянула дочка, — вот не думала, что ты способен на такое мелкое чувство, как зависть. Ты что, завидуешь Юрке, что он у нас сыщик? Хочешь и здесь доказать свое превосходство?

— Стоит ли доказывать неоспоримые истины, — хмыкнул Звягин, с комфортом задирая ноги на подлокотник. — Спустилась бы ты лучше в магазин за молоком.

Дочка самолюбиво вздернула носик и, выражая всем видом полную независимость, проследовала на кухню. «И „Турецкий марш“ свистит, — донесся до Звягина ее фискальный доклад. — Юркино преступление решил расследовать, вот увидишь».

Жена явилась пред очи Звягина несравненно раньше, чем была прочитана первая страница.

— Ты мало похожа на молоко, которое я просил, — удивился Звягин. Подумал и добавил: — Разве что на закипающее.

— Леня, — взвилась она, — охотиться за преступниками я тебе не дам. Я со всеми твоими выходками мирилась, но бегать по крышам за убийцами и лезть на ножи я тебе не позволю. Все!

— Я что, не могу в свободный вечер Конан-Дойля почитать? — пожаловался Звягин.

— Когда ты чем-то помогаешь людям — это одно. Но чтобы ловить преступников, существует милиция. Хватит с меня того, что Юрка выбрал себе такую профессию, я ночей не сплю.

— То-то я тебя по утрам бужу — будильника ты не слышишь, — поддакнул Звягин.

— Пожалуйста, прекрати паясничать! Это мое последнее слово! — Она содрала с себя передник, швырнула на пол и ушла, хлопнув дверью спальни.

— Светка, — скомандовал Звягин дочери, — даю вводную: повар выбыл из строя, обед должен быть подан в срок и личный состав накормлен. Приступай по кухне.

— А молоко?

— Юрка сходит. — И Звягин отправился в спальню мириться с женой.

Дочка подняла брошенный передник, оглянулась и, пройдя на цыпочках, приложила ухо к двери. От которой и была оттащена за короткую светлую стрижку морально устойчивым старшим братом.

— Мало я тебя учил не подслушивать? — грозно вопросил он на кухне. — Давай обед доготавливай, есть охота.

— Болтун, — последовал высокомерный ответ. — Отцу завтра на суточное дежурство, а он теперь о чем думать будет? У него, по-твоему, своих проблем мало? Не думаю, чтобы следователю полагалось трепаться дома о том, чем занимается уголовный розыск!

Хорошая совместная трапеза, как давно замечено, весьма способствует умиротворению и взаимопониманию. После обеда Звягин миролюбиво подмигнул жене и уселся за ее рабочий стол, включив настольную лампу.

— Какими достижениями в английском языке порадуют нынче твои вундеркинды? — придвинул пачку тетрадей, раскрыл: — Та-ак, план сочинения «Моя семья»: мой папа, моя мама, кем работает… знакомо. Доверишь? — взял красный карандаш.

— Уж чего ты не знаешь, так это английского, — еще сердясь, сказала жена.

— Охоту отбили, — вздохнул Звягин. — Семь лет в школе, три в институте, а куда его употребить?

— Как же ты собираешься проверять? — ворчливо отозвалась она.

— Не в первый раз. В пределах пятого-то класса я благодаря тебе давно им овладел, — уверил он. — Демонстрирую: Пит хэз а мэп. Афтэ брэкфэст. Годится?

На четвертой тетради он вдруг задумался, глядя в пространство. Выступал пальцами по полированной крышке стола знакомый мотив. Поцокал языком. Поднялся.

В прихожей сын болтал по телефону. Звягин, косясь на него, принялся надраивать и без того сияющие туфли.

— Юра, — произнес он небрежно, — хочешь пари?

— Какое?

— Сейчас шестнадцать пятьдесят две, воскресенье. Ровно через неделю я дам тебе ответ по вашему делу.

— И можно будет подходить и брать тепленького преступника?

— Можно будет. Одно условие: матери ни звука.

— Пап, — сказал Юра, — ты как маленький, честное слово.