Приключения майора Звягина. Роман воспитания

Приехав, мы застали на месте происшествия следующее. Он лежал ногами к двери, головой к центру комнаты. Удар был нанесен в правую височную область головы. В ране обнаружены следы стекла. Осколки тяжелой хрустальной вазы валялись рядом. Согласно экспертизе смерть наступила между десятью и одиннадцатью часами утра.

На столе были остатки завтрака на двоих — две чашки, тарелки, чайник, сахарница, обрезки ветчины, хлебные крошки. Пачка сигарет «Пегас» и окурки той же марки в пепельнице.

Одет он был в домашние вельветовые джинсы и шерстяную рубашку. В карманах — ничего. Никаких следов насилия, кроме этой раны, на теле не было.

Никаких следов борьбы, беспорядка в комнате не было.

Никаких улик типа оторванных пуговиц, потерянных трамвайный билетов, характерного прикуса на окурках — не было.

Тронуто из вещей ничего не было.

А самое главное — никаких отпечатков пальцев и следов обуви тоже не было! Ни-ка-ких! Ни на вазе, ни на чашке — нигде.

Вот такая картина. А теперь остается найти убийцу.

— Н-да, — сказал Звягин. — Придется найти. А то что же: стер за собой пальчики, прошелся по полу носовым платком, — и поминай как звали? Слишком просто захотел отделаться. Кстати, кухонное полотенце или половая тряпка не пропадали?

— Нет.

Они перешли мост и двигались сейчас по Московскому проспекту к Обводному. Звягин расстегнул плащ и сощурился. Молчал, вживаясь в роль.

— Надо представить себе реально дом, квартиру… опиши-ка, — попросил он.

— Хороший район. Огромный четырнадцатиэтажный дом квартир на тысячу. Подъезд закрывается, трехзначный цифровой код. Два лифта. Седьмой этаж. Дверь направо от лифта. В двери глазок, два надежных замка, цепочка. Трехкомнатная квартира с улучшенной планировкой и встроенной мебелью в прихожей. Комнаты изолированные, большая кухня, в ванной и туалете кафель. Паркетные полы. Спальня выходит на северо-запад, на улицу, кухня, детская и гостиная — на юго-восток, во двор. Звукоизоляция приличная…

— Ладно, давай гостиную.

— Девятнадцать квадратных метров. Окно и стеклянная дверь в лоджию — напротив входа. Вдоль стены слева до окна — полированная «стенка»: там фарфор-хрусталь, магнитофон, книги. Справа у окна телевизор, справа от двери — большой угловой диван, перед ним — низкий длинный стол типа журнального, за ним и завтракали. На стене маска черного дерева и икона начала века. Хрустальная люстра.

— А где обычно стояла ваза, которой его ударили?

— На столе.

— Жена, вернувшись, открыла оба замка?

— Нет. Язычок одного был защелкнут, а второй открыт. Как обычно, когда кто-то дома.

— Окна, форточки — закрыты?

— Дверь в лоджию и форточки в кухне и детской открыты и закреплены специально приделанными крючками.

— Итак, — подытожил Звягин, — вырисовывается следующее.

Гость вошел в подъезд — знал код, или кто-то из жильцов как раз входил-выходил. Поднялся на лифте. Позвонил в дверь. Хозяин посмотрел в глазок, впустил его. Они позавтракали. Возник тяжелый разговор, спор. Гость ударил его вазой по голове. Увидел, что он мертв. Стер возможные отпечатки пальцев, протер возможные следы на полу и вышел, защелкнув за собой замок.

Первое. Гость пришел без намерения его убить. Иначе воспользовался бы не вазой, а другим оружием.

Второе. Гость рассудителен и хладнокровен. Совершив убийство, постарался замести следы.

Третье. У них возникло крупное разногласие по серьезному поводу. Прийти в такую ярость, чтоб бить человека вазой по голове, из-за мелочи может только пьяный или психопат. Но пьяный утром хочет опохмелиться, а не есть, психопат же не сообразит стереть следы, он будет близок к невменяемости.

Для начала опросим всех соседей по подъезду, детей, пенсионеров: видел ли кто-нибудь незнакомого мужчину, в дверях, в лифте, на лестнице.

— Само собой. Опрошены буквально все. Никто ничего определенного не видел и не слышал. Дом заселен всего два года назад, большинство жильцов друг друга не знает. А людей ходит много.

— Ждал ли убитый кого-нибудь в то утро?

— Нет. Жена говорит, что он собирался до ее прихода починить воздушную вытяжку над газовой плитой.

— Кто же это в принципе мог быть? Порассуждаем.

Этот человек знал, что хозяин на несколько дней вернулся с моря домой.

Это какой-то его знакомый, или же сказал о себе, что он от знакомого. Иначе с чего приглашать его в дом и кормить завтраком.

Кому еще можно открыть дверь? Почтальону, сантехнику, монтеру, врачу. Но они не станут ни завтракать, ни, тем более, убивать. Однако спокойнее проверить: Ленэнерго, санэпидемстанцию, бытовое обслуживание, — никто в то утро не мог там оказаться?

— У тебя широкий охват, — покачал головой Юра. — Легко сказать. Но мы действительно проверили: нет, никого не было.

— Молодцы, — сказал Звягин. — Давай теперь очертим круг всех, кто знал о его возвращении. Мать. Врач в больнице. Диспетчерская служба пароходства, очевидно. Наверняка — подруги жены в парикмахерской, она просила ее подменить. Кое-кто из соседей, видимо. Родственники в Ленинграде у него еще были?

— Нет.

— Жена кому-нибудь еще говорила о его возвращении?

— Нет.

— А дочка? В каком она классе?