Приключения маленького горбуна

Лизет растянулась у подножия, а брат полез на дерево. Не зря старый боцман учил юношу взбираться на мачты. Обдирая руки и напрягаясь изо всех сил, Тотор карабкался по стволу. Добравшись до плодов, висевших довольно высоко над землей, он достал нож и срезал целую гроздь. Плюх! Теперь будет чем питаться хоть неделю. Вслед за фруктами мальчуган слетел вниз, разбудив сестру.

Оба быстро проглотили по паре бананов и отправились искать подходящее место, чтобы вздремнуть. Укрывшись в тени больших атласных листьев, они тут же заснули.

…Дети спали долго и проспали бы еще, но несчастье снова обрушилось на них.

Услышав устрашающие крики дикарей, Тотор и Лизет мгновенно проснулись. Руки, ноги, черные тела, взлохмаченные волосы — все перемешалось в их глазах.

— Бог мой! Дикари! — в страхе прошептала девочка.

— Точно! Они! — как эхо повторил маленький горбун.

Пока дети спали, райский пейзаж изменился. Около двадцати папуасов, одетых в одни набедренные повязки, но разукрашенные и вооруженные, как для войны, появились на берегу.

У каждого мужчины имелась связка острых дротиков, лук со стрелами, сабля за поясом, за плечами мешок, куда складывали отрубленные головы.

Страшный обычай существовал у папуасов: кого бы они ни встретили — врага или просто незнакомца, — тут же возникало непреодолимое желание обезглавить его. Тело съедали с гарниром из пасленов[178], по-научному названных «соланум антропофагорум», а головы относили в дом и украшали ими фасад. На некоторых уже имелось по две или три дюжины черепов с пустыми глазницами и высохшей кожей. Чем больше висело черепов на хижине, тем больше чести было хозяину.

Однако встречи с людьми в этих краях были случайны: сами понимаете, никто не спешил быть съеденным. Проще всего считалось откормить пойманных детей, хотя дикари не брезговали никем.

Тотор и Лизет оказались в руках папуасов, которые давно и безуспешно охотились, пока неожиданно не наткнулись на спящих малышей. Глаза головорезов жадно загорелись.

Брат и сестра проворно вскочили на ноги. Чем ближе подходили охотники, тем воинственней становился маленький горбун. Он выставил вперед кулаки и закричал во все горло:

— Руки прочь!

Дикари рассмеялись, обнажая ослепительно белые и острые, как у хищников, зубы. Они тряслись от хохота, заранее радуясь удачной добыче.

— Ржут как лошади! — побледнев, прошептала Лизет.

Насмеявшись вволю, аборигены стали что-то бурно обсуждать, ожесточенно жестикулируя. Похоже, они спорили, указывая пальцами то на брата, то на сестру. Некоторые подошли к детям и принялись осматривать и ощупывать их.

— Они хотят знать, насколько мы толстые, — простонала Лизет, которая беспокоилась все больше и не без причины.

Девочка сомнений не вызывала. Нежного мяса вполне достаточно, из нее выйдет прелестное рагу. Теперь опытные эксперты принялись за мальчика. Его вид не внушал им доверия. Очевидно, сколиоз[179] не являлся распространенной болезнью среди аборигенов.

Тотор, не зная, смеяться или плакать, обратился к папуасам, как будто те могли его понять.

— Я что, амулет[180] или будущее жаркое? Что вы ощупываете мой горб, хотел бы я знать?

Выпуклость на спине сильно заинтересовала дикарей, и они снова принялись за обсуждение. Затем один из них попытался неумело и грубо снять с мальчика рубашку. Тотор понял и добавил:

— Они хотят знать, естественного ли происхождения мой горб. Увы, самый настоящий! Не верите? Сейчас увидите!

Одним движением мальчуган скинул одежду и оказался голым по пояс. Каннибалы обступили его и во все глаза разглядывали твердый нарост. Одни прищелкивали от удивления языком, другие что-то восклицали и отходили в сторону. Некоторые побросали свои дротики и луки, чтобы двумя руками обхватить неизвестное образование под нежной кожей. Другие прыгали на месте, размахивали руками и дрыгали ногами в бешеном танце. Третьи упали на землю и катались с боку на бок, давясь от нервного смеха.

Тотор оделся и сказал сестре, которая, опасливо озираясь, подошла к нему поближе:

— Какой у них, однако, веселый нрав…

— Не нравится мне все это… Посмотри, как они глядят на меня!

Действительно, когда дикари смотрели на девочку, в их глазах появлялся зловещий блеск, значение которого было, увы, ясно. И напротив, когда папуасы поворачивались к маленькому горбуну, то пренебрежительно плевали в его сторону.

— Понятно, — прошептал Тотор, — я им не нравлюсь. Тем лучше.

По отношению к мальчику дикари испытывали одновременно страх, неприязнь и уважение. Когда Тотор приближался, они быстро ретировались, как дети при виде пугала. Они избегали прикосновений и даже взглядов горбуна и, если бы не присутствие Лизет, давно бы оставили его в покое. Но девочка, являясь объектом добычи, привлекала их внимание. Людоедам не хотелось, чтобы их ненаглядная исчезла или с ней что-нибудь произошло. В них жил дух животноводов, кулинаров и гурманов.

Малышка молила брата о спасении. Тотор, готовый умереть, защищая любимую сестру, утешал, прижимал к себе и подбадривал ее как мог.

Положение становилось угрожающим.