Приключения маленького горбуна

И оружие тотчас превратилось в священный символ. В этих местах с запретами не шутили. Нарушителю вмиг отрубят голову и прикрепят на фасад хижины. Но Тотор хотел, чтобы и его сестра стала неприкосновенной. Мальчуган не ведал ничего о церемониях, он знал лишь одно слово, которого, как ему казалось, будет достаточно.

Маленький горбун изобразил фехтовальный прием, сверкая сталью клинка, затем положил саблю у головы Лизет и произнес три раза:

— Табу! Табу! Табу!

И добавил шепотом:

— Надеюсь, этого хватит.

Дикари как эхо повторили заклинание.

— Все! — произнес Тотор и эффектным жестом завзятого дуэлянта засунул шпагу за пояс.

Лизет все это время безучастно наблюдала за происходящим. Она была так напугана, что не осознавала случившегося: мертвый темнокожий, брат, командующий стоявшими на коленях папуасами, — все это показалось ей очень странным. Тотор бросился к сестре:

— Любимая! Мы спасены! Теперь мы — «табу», неприкосновенны, мы — полубоги или даже боги и можем делать что хотим.

— Не понимаю!

— Не важно, потом увидишь! Радуйся, смейся. Знаешь, у меня желание петь, плясать, прыгать и веселиться.

— Значит, опасности больше нет? — спросила девочка, постепенно приходя в себя.

— Нам нечего бояться. Как говорится, ты стояла на краю пропасти, вернее, была на острие вертела.

— Ты еще можешь шутить! — вздрогнула Лизет.

— Черт побери, худшее уже позади. Жизнь как рулетка… Если б не судьба отца и всех наших, я сейчас был бы самым счастливым человеком на земле.

— Так что будем делать?

— Пока не знаю. Надо подумать, как использовать неожиданных союзников, которых предоставил нам случай.

ГЛАВА 9

Бегство Ника Портера. — Аварийная ситуация. — Резня. — Баррикады. — «Вперед!» — В ловушке. — Первая жертва. — Пират хочет, чтобы все безоговорочно сдались. — Матросы остаются верны своему долгу.

Вернемся в пиратский городок, куда ворвался экипаж «Лиззи».

Марион и Ник Портер стояли друг против друга. Отважный капитан, считая, что победа у него в руках, диктовал свои условия. Но пират лишь рассмеялся в ответ, пригрозив немедленно расправиться с ненавистным французом.

Вдруг раздался резкий свист, затем несколько глухих звуков, сопровождаемых треском, и в тот же миг кусок стены, к которому прислонялся Ник Портер, закачался и упал назад.

— Полундра! — заорал бандит.

И вместе со своими приятелями выскочил из хижины.

— Не стрелять! Его надо взять живым! — крикнул капитан.

Моряки бросились вдогонку со штыками наперевес. И тотчас все вновь пришло в движение. Пьяные пираты, те, кто еще мог держаться на ногах, ринулись к выходу, а те, кто был вооружен, пытались оказать сопротивление. Обезумевшая, орущая толпа остановила порыв моряков.

Строение трещало и разваливалось на глазах, рискуя похоронить под обломками и друзей и врагов. Марион понял опасность и поспешил увести подчиненных.

— В штыковую! — скомандовал он.

Отталкивая, отпихивая и нанося уколы направо и налево, матросы пытались пробраться сквозь толпу, готовую смять, разорвать и растоптать их.

— Черт побери, — ругался Татуэ, — с этими вязальными спицами у нас ничего не получится. Если бы у меня была хорошая дубина…

И силач нашел ее. Один малаец как раз тащил такую. Для низкорослого бандита палица[184] была явно тяжеловата. Страшным ударом Татуэ повалил противника на землю и, вырывая дубину, произнес:

— Дай-ка мне! Тебе она ни к чему.

В могучих руках атлета палица представляла собой отличное оружие для рукопашного боя. Силач орудовал ею, как Геркулес, раздавая удары направо и налево. Слышались только ритмичные глухие звуки, напоминавшие работу копра[185]. Пираты с проломленными черепами и сломанными ключицами разлетались в стороны, освобождая проход. Татуэ работал без устали. Теперь он находился во главе отряда. Глаза блестели, пот струился по бледному лицу. Силач шумно дышал, сражаясь за целую команду. Матросы восхищенно смотрели, как падали поверженные малайцы. В него летели рогатины, копья и дротики. Один удар достиг цели, но силач только рассмеялся:

— Они только что попали в глаз президенту!

Другой удар пришелся в грудь, где у великана был изображен обстрел Фу-Чеу французской флотилией.

— Мне это начинает надоедать! Они хотят искалечить адмирала Курбе… разрушить штаб… потопить «Вольту», самый прославленный корабль… Надо же думать немножко!

Удары участились, хоть и не такие опасные, но тем не менее болезненные, особенно для человека, который очень бережно относился к своей коже. Такая забота о собственном теле и других обстоятельствах вызвала бы смех.

Татуэ продолжал сражаться. Удар — и череп бандита раскололся, как орех. Пираты, однако, сопротивлялись.

— Ну вот еще одна дырка, — проворчал силач. — Попали в адмиральский штаб… Мерзавцы! Вы испортили мне произведение искусства! Изуродовали картинную галерею! Вы хотите, наверное, чтобы я вас всех истребил?