Приключения мистера Вулписа (СИ)

— Жанна — копия своей матери, — заговорил он с ностальгической улыбкой. — Давненько я не видался с ней. Наверное, совсем большая вымахала!

— Вы знали её мать? — сообразил мистер Вулпис. — Розу?

Сердце ворона ёкнуло, он выдохнул застоявшуюся боль в своей груди и осел на кучу мусора. Крылья его обмякли, словно одному слову, одному имени было посильно изжить его с этого света.

— Роза! Моя прекрасная Роза! — бросал мелодраматичные восклицания сеньор Эрнандес. — Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу её милую мордочку! С того дня, как её не стало, мой мир рухнул, я разучился жить настоящим, разучился мечтать. Я застрял в прошлом. Фог. Э-э, — осекся он, — ничего что так фамильярно?

— Зовите меня, как вам угодно, сеньор, — старался звучать учтиво мистер Вулпис.

— Благодарю, Фог. Приятный ты малый, хоть и робот. Я всегда знал, что нельзя судить книгу по обложке. Будь добр, расскажи, как поживает Жанна? Я так понимаю, она вернулась из внешнего мира? Ты тоже оттуда? Каков он, современный мир? Вечная зима закончилась?

— Вечная зима?..

— Помнится, праотцы сказывали нам, что планета промерзла до самого ядра, и всё погибло. Но раз Жанна вернулась живой, получается, Земля снова обитаема?

Мистеру Вулпису пришлось поведать сеньору Эрнандесу про Малиновое Королевство, Облачные Долины, королеву и «Чайный дворик», которым он заведовал, про празднества и балы, на которых бывал. Любопытные птицы подбирались всё ближе и ближе, окружая капитана и рассказчика плотным строем. Истории о внешнем мире заворожили их до такой степени, что про сломанный насос и настольные игры все и думать забыли.

Когда Фог Вулпис кончил своё повествование, птицы разразились смехом, но сеньор Эрнандес, которого фермеры отчего-то всё величали капитаном, хохотал громче всех. Его смех был так эксцентричен и заразителен, что лис и сам себя поймал на улыбке.

Ворон взлетел под потолок и завещал — да так отвязно, словно истории Фога Вулписа ударили ему в голову, как не ударил бы даже самый элитный ром.

— Моя дорогая Роза обещала мне, что однажды мы убежим. И тогда… заживём, как в мечтах! — взмахнул он крылом, качаясь на жерди. — Она умерла, но оставила после себя надежду — свою великолепную дочь!

Ворон отпрыгнул от жерди и спланировал к мистеру Вулпису, заставив фермеров разлететься салютом цветастых перьев.

— Я ненавижу это место! — заявил он во всеуслышание. — С самого юношества я воображал себя пиратом или, на худой конец, заведующим кабаре-балета, но никак не грязным рабочим! — И сеньор Эрнандес под одобрительные хлопанья крыльями содрал с себя затасканный фартук в знак того, что с него хватит. — Я уже стар, — сказал он с таким видом, будто и в самом деле был пиратом, который подзасиделся на суше, но сейчас был снова в строю и готов нахлобучить на затылок шляпу. — И, может, мне уже поздно мечтать о будущем и строить планы — умирать таким я не собираюсь! Во имя Розы я найду себе жизнь или смерть во внешнем мире, мне надоело летать от жерди к жерди, чтобы мои крылья не атрофировались. Недаром я берег свою физическую форму, недаром тренировал крылья! Сегодня же я взлечу в облака, как наши прадеды, и покорю, если не море, то небо, уж наверняка!

Фермеры заголосили ему в ответ и тоже поснимали с себя элементы рабочей одежды. Павлин распушил свой хвост на зависть многим птицам, и так все и застыли, вдруг призадумавшись — а что же дальше? Сеньор Эрнандес получил шанс на деле отстоять своё звание капитана, но он тоже стушевался. К счастью, пиратская гордость не дала ему опозориться, и он всё также вдохновляюще весело отогнал от себя толпу, поясняя, что ему нужно время, чтобы всё подготовить. Птицы умолкли и разлетелись по своим рабочим местам.

— Мой юный друг, — стыдливо подобрался он к Фогу Вулпису и заговорчески тронул того за плечо, — вы ведь поможете нам?

— С удовольствием, сеньор, — кивнул лис, — наши цели весьма и весьма схожи, и я рад служить под командыванием столь энергичного капитана, как вы, — льстил он откровенно, хотя, честности ради, надо сказать, что натура Аурелио Эрнандеса его действительно поразила. После стольких лет заточения в стенах комплекса начать действовать за рамками своих привычек непросто. И дело не в атрофированных от малоподвижного образа жизни крыльях. Поколениями наработанная схема, к которой адаптировалась рутина обитателей комплекса, пусть и попрекалась всеми за свою однообразность, по факту была им зоной комфорта. Иногда бывает так, что душа хочет одного, а тело — другого, в этом конфликте и рождается недовольство жизнью.