Приключения на вторые девяносто

Она и не догадывалась, что он такой… трудный! Считает, что целоваться можно только в специально отведенных местах? Спасибо, что не оттолкнул.

– Еще никогда в жизни…

– Вы не целовались? – подсказала Эльвира.

– Нет, конечно, я целовал девушек, но чтобы они, сами…

– И вас это испугало?

– Честно говоря, испугало. Я вдруг понял, что вовсе не управляю ситуацией и в какой-то момент даже позабыл про долг…

– А теперь вспомнили!

– И хотел бы снова про него забыть… Эльвира Павловна!

– Вы бы еще сказали, госпожа Городецкая.

Он зачарованно смотрел на нее, как ребенок на долгожданную игрушку. А потом вдруг спохватился.

– Да, кстати, а где этот…

– Ваххабит?

– Перестаньте мне все время подсказывать… Лучше еще немного поубеждайте.

– Вы готовы ради меня снова забыть о своем долге?

– Имеете в виду этого мальчишку? Единственно, что я бы сделал, так это отобрал у него пистолет. Милиция поймает – мало не покажется… Как вы думаете, что он сейчас делает?

– Ищет вашу машину.

– А, ну, тогда пусть ищет. Это надолго.

– Вы так хорошо ее спрятали?

– Надеюсь.

– Мы с вами так и будем здесь сидеть?

– Здесь, вроде, можно даже лежать.

– Не говорите пошлости.

– Вы сами меня провоцируете.

– На пошлости?!

– Эля, не обижайся. Давай перестанем друг перед другом расшаркиваться и подумаем лучше, как использовать сложившуюся ситуацию.

– И ты будешь меня слушать?

– Если предложение дельное – безусловно!

Эльвира приободрилась. Их отношения приобретали образ делового партнерства, хотя это вовсе не значило, что ей не понравилось целоваться с Георгием. Просто она была согласна: всему свое время. И то, что снаружи бродит злой Нури, может спутать все их планы, если его своевременно не обезвредить. Не связывать, не бить по голове, а договориться. Может быть…

– По-моему, у него нет запасной обоймы, – сказала Эльвира.

– Хорошо, если так, – оживился Звонарев. – Насколько я понял, у него –восьмизарядный «Смит-и-Вессон». Три пули он выпустил в меня…

– Одну в дверь, только что, когда я выставила его вон.

– Сколько я интересного пропустил! Эти женщины – удивительные существа. Выставить мужчину из дома, который ей не принадлежит!

– Пусть ведет себя прилично.

– Он еще и вел себя неприлично?!

– Пытался отнять у меня твой пистолет.

– Городецкая, ты женщина, о которой мечтает каждый боевой офицер.

– Будешь надо мной издеваться…

– И не подумаю! Что же это я – враг самому себе? – он нарочито вздохнул. Но тут же посерьезнел. – Значит, так. Я сейчас выскакиваю из этой, как ты ее называешь, избушки, а ты немедленно закрываешь за мной дверь на засов. Береги себя. Хватит уже тебе быть переходящим призом для воюющих сторон. Жди меня, и я вернусь!

Он нырнул в приоткрытую дверь, скатился по лестнице и исчез. Как Эльвира ни вглядывалась в мутноватые стекла небольшого окна, ничего так и не увидела.

Она прошлась по избушке, поправила собственноручно созданное произведение ручного промысла, изрядно увядшее, но так никем и не снятое. Да и кто бы его стал снимать?

Опять она в той же самой избушке, и опять нетерпеливо поглядывает в окно. Система совершила полный оборот и вернулась в исходную точку. Что-то есть в этом ирреальное. И неправильное. Почему Эльвира снова попадает туда, куда вовсе не стремится? Наверное, она с самого начала что-то не так сделала. Может, не усвоила урок, преподанный судьбой, и потому та опять и опять тычет ее носом в знание, от которого Эльвира тщетно отмахивается.

Раздался выстрел. Потом еще один. «У тебя опять два выхода, Эльф!» – услышала она голос то ли отца, то ли покойного мужа. Сидеть и ждать, пока все закончится, и один из мужчин вернется к ней победителем – неужели ей все равно, кто? Или выйти, попытаться что-нибудь сделать.

Медленно, как во сне, она встала и подошла к двери. Медленно отодвинула засов, и медленно спустила по ступенькам крыльца. Вышла на поляну перед избушкой.

– Хватит! – закричала она. – Вы слышите, хватит! Я запрещаю вам стрелять. А если у вас так чешутся руки, стреляйте в меня…

Ответом на ее пылкую речь была тишина. Но Эльвира вовсе не собиралась сдаваться. Она вдруг почувствовала себя строгой воспитательницей расшалившихся мальчишек. Потому опять повысила голос.

– Представь себе, Нури, что я – твоя девушка, один выстрел, и меня не будет. У тебя не будет любимого сына, ты не сможешь окончить институт. Максимум, что сможет предложить тебе судьба, так это – жизнь в зоне в качестве арестанта… А ты, Жора, чего хочешь? Убить Нури? Но разве станешь ты счастливее? Стреляй в меня, и каждая девушка, которая захочет тебя поцеловать, будет касаться тебя моими губами и мои глаза увидишь ты у своей дочери…

Было такое впечатление, что в Эльвиру кто-то вселился, говорил ее голосом, но словами странными, ей не свойственными. И звучали они так, что мужчины почувствовали… нет, не страх, а преклонение. И ее правоту. И вышли к ней почти не сговариваясь.

Она протянула к ним руки, в которые каждый вложил по пистолету.