Приключения Ньютона Форстера

Мало привыкший к вину Никлас повиновался машинально и каждый стакан выпивал залпом, когда возвращавшаяся к нему бутылка пробуждала его от мечтаний и грез. Ньютон умел пить не хуже других, однако он не мог пить наравне с дядей, и графин несколько раз миновал его. Через десять минут Джон Форстер взял часы со стола, снова положил их в часовой карманчик и поднялся со стула. Взглянув на остаток вина, он, не извиняясь, ушел из дома, предоставив своим гостям развлекаться, как им угодно, и, если пожелают, то приказать подать себе чаю.

— Кажется, брат очень занят, Ньютон, — заметил Никлас. — А какое вино мы пили? Оно очень крепко; у меня кружится голова.

Через несколько мгновений голова Никласа упала на стол, и он крепко заснул.

Ньютон заметил, как сильно подействовало вино на отца, который, в общем, выпил стакан хереса в кафе перед обедом, да по крайней мере бутылку в течение обеда и во время десерта, а потому молодой человек решил дать старику выспаться.

Он затушил свечи и прошел наверх в гостиную, где сидел, читая книгу, пока часы не пробили двенадцать.

Согласно заведенному в доме порядку, слуги ушли спать, оставив в коридоре лампу на случай позднего возвращения их господина. Ньютон зажег свечу и пошел будить отца. Но все его усилия оказались тщетны. Вино произвело на старика такое воздействие, что он впал в полную летаргию. Ньютон заметил, что слуги убрали все со стола и погасили камин. Осталось только отодвинуть стулья к краю комнаты, чтобы отец не споткнулся о них в том случае, если он проснется в темноте. Сделав это, Ньютон пошел к себе и лег.

Глава XXXVII

Было около двух часов ночи, когда Джон Форстер вернулся из своей конторы и вошел в дом, открыв входную дверь ключом. Замкнув ее, старик зажег свечу от лампы, которую сейчас же затушил, и уже поставил ногу на первую ступеньку лестницы, как вдруг из столовой до него донеслось храпение Никласа. Адвокат вошел туда и увидел брата, голова которого, по-прежнему, лежала на столе.

— Гм, — произнес юрист. — Брат Никлас! Брат Никлас!

Никлас не вполне отрезвел и ответил неясным бормотанием.

— Брат Никлас, ну же, Никлас! Поднимешься ты или так и будешь лежать здесь всю ночь?

— Они будут вычищены к завтрашнему дню и совсем в порядке, — во сне ответил Никлас.

— Гм, очевидно, больше в порядке, чем ты. Эй, брат! Никлас!

— Что, брат? — ответил Никлас, поднимая голову и неподвижно глядя на свечку. — Что случилось? В чем дело?

— Дело в том, что я хочу лечь сам и уложить тебя раньше, чем я уйду.

— Да, брат Джон, пожалуйста, если тебе угодно. А где моя постель? Мне казалось, что я спал.

— Гм! А я даже не сомневаюсь, что так и было, — ответил Джон, зажигая вторую свечу. — Пойдем, брат Никлас.

И они оба пошли по лестнице.

Дойдя до дверей своей собственной спальни, Джон Форстер остановился и спросил:

— Ты теперь совсем проснулся, брат Никлас? Как ты думаешь, могу ли я тебе доверить свечу?

— Надеюсь, — ответил Никлас. — Я вижу, что подсвечник серебряный, но полагаю, что я честен, брат Джон.

— Гм! Я спрашиваю, можно ли положиться, что ты ее загасишь?

— Да, думаю. Пожалуйста, скажи, где моя комната?

— Когда дойдешь до верха лестницы — первая дверь слева.

— Первая дверь?

— Да, первая с левой стороны. Ты понимаешь?

— Да, брат, понимаю, первая дверь слева.

— Хорошо; ну, спокойной ночи. — Спокойной ночи, брат.

И Никлас стал подниматься по лестнице, а Джон Форстер прошел к себе.

Никлас поднялся на верхнюю площадку, но в его голове было не вполне ясно, и он ошибся дверью, повернул направо, где жила старая домоправительница Джона, миссис Смис. Утренний свет пробивался в комнату, смешиваясь со светом свечи.

Старуха проснулась, вскочила.

— Как?.. — задыхаясь, произнесла она.

— Это… — прошептал Никлас и отступил на шаг.

— Да, да, это я, мой дорогой Никлас!

— Да, ист… не может быть! — повторял он, услыхав ласковое обращение.

— О, да. Это я, я, твоя несчастная жена, Никлас, которая просит у тебя прощения, — заливаясь слезами, ответила старуха.

— Моя дорогая, милая жена, — произнес старик. Они обнялись и долго плакали на плече друг у друга.

Предоставляем читателю воображать, какие объяснения происходили у Никласа с его поистине переродившейся женой, с Ньютоном, с его дядей, с Амброй, словом, со всеми домочадцами, а сами в это время расскажем о событиях, которые привели к такой удивительной развязке.

Читатель может вспомнить, что мы оставили миссис Форстер в приюте для сумасшедших, где она медленно поправлялась от воспаления мозга.

Много недель она чувствовала себя очень слабой и в течение этого времени, выходя в сад вместе с другими жителями печального дома, помогала сторожам успокаивать больных; в скором времени она приобрела над безумными известную власть, которая служит неизменным доказательством влияния здравого ума. Доктор Баддингтон, знавший о ее печальном положении, скоро заметил это и предложил ей место сиделки у себя в лечебнице до появления членов судебного ведомства, делающих осмотры; он обещал ей, если она пожелает, оставить это место за нею и позже.