Приключения Оги Марча

– И даже больше, чем мужа, – подхватил Минтушьян. – Ведь ей приходилось лгать и вести двойную жизнь. Скрывать подобное очень тяжело, это большая нагрузка. Приходишь домой, вся взмыленная, еще не остывшая после объятий, голова кругом. А тут другой мир, другая жизнь, да и сама ты другая. И ведь точно знаешь, что делаешь, рассчитываешь каждый ход. Так аптекарь отмеряет составные лекарства, в точности следуя рецептуре: столько-то атропина, а столько – мышьяка. И не дай бог ошибиться.

В последних словах прозвучала уже глубоко личная нотка и такая страсть и убежденность, что отрицать их искренность было невозможно.

– Приходишь домой: «Привет, женушка!» – или: «Привет, муженек! Что нового в конторе?» – «Все как обычно. Я вижу, ты простыни переменила». – «И заплатила по страховке». – «Очень хорошо!» Ты другой человек. Куда девались слова, заученные час назад? Их нет, как не было, исчезли! Где Центральный парк? О, милый друг мой! Центральный парк все слышит, он тянется к тебе из Внутренней твоей Монголии! И это зовется двойной жизнью? Какая там двойная, если секрет громоздится на секрете, секретом погоняет, и так до бесконечности! И кто знает, сколько это продлится и где тогда правда, где истина?

Разумеется, – продолжал Минтушьян, – к тебе это не имеет ни малейшего отношения. – Он осклабился в веселой усмешке, но веселья не получилось, а залитая светом парилка показалась вдруг мрачной. Преодолев что-то в себе, он привел еще один пример: – Могу рассказать другой случай из моей практики – между прочим, прелюбопытный. Знавал я одну богатую пару. Он красавец, жена – потрясающей элегантности женщина; Коннектикут, Йель и прочие необходимые атрибуты изысканности. Муж отправляется по делам в Италию и знакомится там с итальянкой, завязывается, что называется, affatre de caur[210], и по возвращении он крайне опрометчиво ведет с ней переписку. В руки жены попадает любовное послание, хранимое им во внутреннем нагрудном кармане. Письмо это он не только берег, но и самолично подправлял буквы, стершиеся на сгибах от снедавшего его любовного пыла! И жена является ко мне, также пылая, но злобой и жаждой мести. Между тем мне известно, и известно доподлинно, что в отсутствие мужа она и сама имела интрижку с неким другом семьи, но наказанным желала видеть мужа, потому что в измене уличила она его, а не наоборот. Она решила отправиться в Италию вместе с ним для встречи с его возлюбленной, чтобы там в ее присутствии он объявил той женщине, что между ними все кончено и он никогда ее не любил. А иначе – развод. Я, естественно, никаких советов мужу давать не могу, и он выполняет волю жены. Отправляется за семь тысяч миль, чтобы исполнить ее требование. Потом они возвращаются, и что же он узнает, как ты думаешь?

– Узнает об ее измене, – догадался я и, почуяв неладное, добавил: – Послушайте, а зачем вы мне все это рассказываете, да еще перед свадьбой? Намекаете, что мне следует хорошенько подумать, так сказать, примерить башмак, прежде чем оплатить покупку?

От самой мысли об этом у меня потемнело в глазах, и я ощутил закипающую злость.

– Ну вот еще! Не обижайся ты, бога ради! Я же не применительно к тебе все это рассказывал. А если и применительно – то только в самом общем смысле. Да разве я посмел бы выступать против ближайшей подруги Агнес! К тому же какой мне резон играть роль старого зануды и затрагивать высокое чувство, которым ты так и светишься!

Но может, и тебе покажется примечательной мысль одного очень неглупого человека о нерасторжимой связи любви с прелюбодеянием. Даже будучи всецело счастлив, ты в один прекрасный день вдруг осознаешь, что счастье твое не вечно, погода переменится, здоровье уступит место недугу, а этому году и всей жизни придет когда-нибудь конец. Что однажды у тебя появится другая возлюбленная и вместо лица, которое ты сейчас целуешь, перед тобой замаячит совсем другое. Да и твое лицо уступит свое место. И изменить это, помешать этому, говорил тот неглупый парень, не в нашей власти – ничего поделать нельзя. Он и сам, не скрою, был порядочный фрукт: нечист на руку, гуляка и бездельник, каких мало, и жить за счет женщин не брезговал, и ребенка своего бросил на произвол судьбы – в общем, человек неверный и ненадежный. Но он был твердо убежден, что любовь и прелюбодеяние нераздельны, а любить, как он говорил, и есть прелюбодействовать, ибо в самой природе любви заключена измена. И с этим надо мириться. Другой город, другая женщина, другая постель, а ты все тот же – значит, приходится проявлять гибкость. Ты целуешь возлюбленную, с наслаждением вверяя ей свою судьбу, и с радостью покоряешься переменам в жизни, любишь и лелеешь их. Ты послушен общей закономерности. Но даже если этот бродяга, разрази его душу, был неправ, не воображай, будто сможешь воспротивиться и отменить то, что является законом жизни.

Странный мой наставник, поскольку он, несомненно, поучал, наставлял меня, сказал вдобавок вот что:

– Не бойся блужданий и сумасбродств. Все равно все в мире взаимосвязано и против этого не попрешь.