Приключения Огуречной Лошадки

— Ну что ты испугалась? — как можно ласковее сказал Дачник-неудачник. — Я же хороший. Я просто хочу пригласить вас с подружкой в гости. У меня интересно. Есть бинокль. Если в него смотреть с балкона, можно даже узнать, привезли в магазин пиво или нет, и продаётся ли мороженое. Видно, какое кино будет в клубе. Даже на Луну смотреть можно. Видно всё: и моря, и кратеры, и горы. Только я не смотрю. Страшно. Вдруг лунатиком станешь? Ещё у меня есть настоящий лётный шлем, самолётное кресло с ремнями. А ещё… — Он задумался: что же у него ещё есть?

Катя сидела на суку, слушала, разинув рот, и не верила своим ушам.

— А если на Луне космонавты ходят, то в бинокль видно?

— Ещё бы, конечно! Как раз сегодня там высадились новые космонавты!

— Здорово! — Катя повернулась к Лошадке: — Может, съездим к нему? Только посмотрим на Луну разочек и вернёмся. Ладно?

— А разве тебе мама разрешает ходить по чужим домам? — спросила Лошадка, разглядывая дубовый листок, будто всё, что происходило, её не касалось, но всё же не нравилось. Она даже стала тихонько насвистывать себе под нос. Потом нетерпеливо сказала: — Давай всё же слезать, а то я уже ногу отсидела.

— Так как же, придёте? — не отставал Дачник-неудачник. — Я ждать буду, вишен нарву…

— Ладно, завтра, — сказала Катя, чтобы отвязаться от назойливого дядьки.

— Честно, без обмана? — обрадовался он. — Мой дом с флюгерами! — И, довольный, быстро пошёл по тропинке к посёлку.

На повороте он ещё раз оглянулся, дружески помахал ручкой и скрылся в березняке.

Тут Катю что-то легонько щёлкнуло по макушке. Коричневый жёлудь, сверкнув на лету, упал в траву. А за ним посыпались ещё и ещё…

— Ой-ой-ой! — поёжилась Катя.

А по спине Огуречной Лошадки жёлуди барабанили, как град по крыше. Откуда столько?

Внезапно на ветке прямо перед Катей появилась Белка. В лапках она держала заплатанный мешок и огорчённо рассматривала новую дырку.

— Ох, простите, простите! — причитала она. — Такое несчастье на вашу голову! — Она запыхалась и часто дышала, ожерелье из рябиновых ягод так и ходило на её груди. — Мы жёлуди-то не особенно любим, — вздохнула она, сворачивая рваный мешок, — но поговаривают, зима будет голодной, а грибов нынче мало. Вот я и запасаюсь желудями. С утра собирала, а мешок-то и не выдержал — расползся. Уж не сердитесь… Пойдёмте ко мне в гости! Чайку попьём! — Белка радушно разводила лапками, и кисточки её ушек светились на солнце. — У нас дупло здесь, только подняться чуть-чуть повыше.

Кате очень захотелось в гости к Белке. Поддерживая Лошадку, она перелезла на два сука выше и сразу нащупала ногами маленькие сухие ступеньки, которые вели вверх по стволу дуба. Катя ухватилась за крошечные перильца, отполированные до блеска, и пошла вверх по винтовой лесенке. Следом за ней топала Лошадка.

На дощечке под кнопкой звонка было написано: «Профессор Хвостатов. Просьба с утра не беспокоить». В дупле было тепло. Топился камин, горели свечи, многократно отражаясь в чашках и рюмочках на длинных дубовых полках. От огня казались красными корешки книжных переплётов. В углу висели часы. Через каждые пять минут из окошечка высовывалась старушка с длинным носом и кивала головой, приговаривая: «И раз, и два, и три…», потом сердито грозила пальцем и пряталась, захлопнув дверцу.

Катя переступила порог, едва не задев за низкую притолоку. За нею — Огуречная Лошадка. Она аккуратно потопталась на коврике из еловых веточек, чтобы стряхнуть с копытцев пыль, и присела возле Катиной ноги слева, как это всегда делают хорошо воспитанные собаки.

Старый профессор Хвостатов поспешил к ним. Поредевшие кисточки на его ушах слегка покачивались. Он протянул Кате чёрненькую с блестящими коготками лапку:

— Милости прошу, гости дорогие!

Он почтительно пожал Катины пальчики. При этом он поклонился, и кисточки его ушей слегка мазнули Катю по носу. Так же учтиво поздоровался он и с Лошадкой. А Лошадка, будто только и делала что ходила по гостям, не растерялась. Она согнула передние ножки и поклонилась, как цирковая лошадь.

— Добрый день, господин Хвостатов! Как поживаете? Хорошая погода, не правда ли?

Профессор удивлённо улыбался, и Кате очень нравилось, что его рыжий, местами полинявший хвост изящно повиливает от избытка доброжелательности, а пышный лиловый бант на шее очень идёт к бордовой бархатной куртке.

— Будьте как дома! Проходите, усаживайтесь на диван, пожалуйста! Я, видите ли, занят. Я сочиняю музыку… я сейчас… — И он сел за фортепьяно. — Это будет… — Он немного помедлил, подыскивая слова. — Это будет песенка без слов из детского сна для одной солнечной струны и птичьего голоса. Можно в полной тишине, можно с оркестром кузнечиков. — И он засмеялся, показав свои острые редкие зубки.

И Катя вспомнила: ну конечно, именно эту мелодию выводил там, над полем, жаворонок.