Приключения Оливера Твиста

Так плелись они по пыльной дороге, обращая внимание на окружающие их предметы лишь тогда, когда им приходилось отступать к обочине, чтобы пропустить мчавшиеся из города почтовые кареты; когда же они прошли под Хайгетской аркой, путешественник, шагавший впереди, остановился и нетерпеливо окликнул свою спутницу:

– Иди же! Не можешь, что ли? Ну и лентяйка же ты, Шарлотт!

– Ноша у меня тяжелая, уверяю тебя, – подходя к нему, сказала женщина, чуть дышавшая от усталости.

– Тяжелая! Что ты болтаешь? А для чего же ты создана? – отозвался мужчина, перекладывая при этом свой собственный узелок на другое плечо. – Ну вот, опять решила отдохнуть! Право, не знаю, кто, кроме тебя, умеет так выводить из терпения!

– Далеко еще? – спросила женщина, прислонившись к насыпи и взглянув на него; пот струился у нее по лицу.

– Далеко! Да мы, можно сказать, пришли, – сказал длинноногий путник, указывая вперед. – Смотри! Вон огни Лондона.

– До них добрых две мили – по меньшей мере, – уныло отозвалась женщина.

– Нечего и думать о том, две мили или двадцать, – сказал Ноэ Клейпол, ибо это был он. – Вставай-ка да иди, не то я тебя пихну ногой, предупреждаю заранее!

Так как нос Ноэ от гнева еще сильнее покраснел и он с этими словами перешел через дорогу, словно готовясь привести угрозу в исполнение, женщина без дальнейших рассуждений встала и побрела рядом с ним.

– Где ты хочешь остановиться на ночь, Ноэ? – спросила она, когда они прошли еще несколько сот ярдов.

– Откуда мне знать, – огрызнулся Ноэ, расположение духа которого значительно ухудшилось от ходьбы.

– Надеюсь, где-нибудь поблизости, – сказала Шарлотт.

– Нет, не поблизости, – ответил мистер Клейпол. – Слышишь? Не поблизости. Значит, нечего и думать об этом.

– Почему не поблизости?

– Когда я говорю тебе, что не намерен что-либо делать, этого достаточно без всяких почему и потому, – с достоинством ответил мистер Клейпол.

– Зачем так сердиться? – сказала его спутница.

– Хорошенькое было бы дело, если б мы остановились в каком-нибудь трактире близ самого города, чтобы Сауербери, если он пустился за нами в погоню, сунул туда свой старый нос, надел на нас наручники и отвез нас обратно в повозке, – насмешливым тоном сказал мистер Клейпол. – Нет! Я уйду и затеряюсь в самых узких улицах, какие только удастся найти, и до тех пор не остановлюсь, пока не сыщу самый жалкий трактир из всех, какие нам попадаются по дороге. Благодари свою счастливую звезду за то, что у меня есть голова на плечах: если бы я не схитрил и не пошел по другой дороге и не вернись мы через поля, вы, сударыня, уже неделю как сидели бы под крепким замком! И поделом тебе было бы, потому что ты дура!

– Я знаю, что я не такая смышленая, как ты, – ответила Шарлотт, – но не сваливай всю вину на меня и не говори, что меня посадили бы под замок. Случись это со мной, тебя бы, конечно, тоже посадили.

– Ты взяла деньги из кассы, сама знаешь, что ты, – сказал мистер Клейпол.

– Я их взяла для тебя, милый Ноэ, – возразила Шарлотт.

– А я их у себя оставил? – спросил мистер Клейпол.

– Нет. Ты доверился мне и позволил их нести, потому что ты милый и славный, – сказала леди, потрепав его по подбородку и взяв под руку.

Это соответствовало действительности, но так как у мистера Клейпола не было привычки слепо и безрассудно дарить кому бы то ни было свое доверие, то, воздавая должное этому джентльмену, следует заметить, что он доверился Шарлотт только для того, чтобы деньги были найдены у нее, если их поймают: это дало бы ему возможность заявить о своей непричастности к краже и весьма благоприятствовало его надежде ускользнуть.

Конечно, при таком положении дел он не стал объяснять своих мотивов, и они очень мирно пошли дальше рядом.

Следуя своему благоразумному плану, мистер Клейпол шел, не останавливаясь, пока не добрался до «Ангела» в Излингтоне, где он пришел к мудрому заключению, что, судя по толпе прохожих и количеству экипажей, здесь и в самом деле начинается Лондон. Задержавшись только для того, чтобы посмотреть, какие улицы самые людные и каких, стало быть, надлежит особенно избегать, он свернул на Сент-Джон-роуд и вскоре углубился во мрак запутанных и грязных переулков между Грейс-Инн-Лейном и Смитфилдом, благодаря которым эта часть города кажется одной из самых жалких и отвратительных, хотя она находится в центре Лондона и подверглась большой перестройке.

Этими улицами шел Ноэ Клейпол, таща за собой Шарлотт; время от времени он сходил на мостовую, чтобы окинуть взглядом какой-нибудь трактирчик, и снова шел дальше, если наружный вид заведения заставлял думать, что здесь для него слишком людно. Наконец он остановился перед одним, на вид более жалким и грязным, чем все замеченные им раньше, перешел дорогу и, обозрев его с противоположного тротуара, милостиво объявил о своем намерении пристроиться здесь на ночь.

– Давай-ка узел, – сказал Ноэ, отстегивая ремни, укреплявшие его на плечах женщины, и взваливая его себе на плечи, – и не говори ни слова, пока с тобой не заговорят. Как называется это заведение… т-р… трое кого?

– Калек, – сказала Шарлотт.