Приключения Петра Макарыча, корреспондента Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "свобода" (СИ)

- Если Вас приглючило сбаторить Вашему корефану навара ко дню рождения, то надлежит в канун сейшена, капитально обернувшись легавым, подкрямзить именинника и под угрозой водворения в карцер с лесбиянками, подкрепленной пырялкой и мордоплюем, опатрулить и одидюлить джуса. При этом смастерите семафору, для верности, пару хороших отметин: одну под левой гляделкой, а другую - под соседней хлопалкой, и тогда на отпадной тусовке, если она-таки не накроется, Вы от души нахохмогонитесь над фаршмачным состоянием духа и отвальной растерянностью понтяры в наморднике жигана.

А как можно пропустить эдакое дружеского напутствие!

- Если Вас склоняет к творческому союзу Совет отряда Центрального Разделывательного Управления Соединенных Штатов Америки, то Вы, изъявив принципиальное согласие и подмахнув контракт, обязаны немедленно записаться, также отметившись соответствующим договором, в Совет дружины Рыцарства Плаща и Кинжала Российской Федерации.

Тем самым Вы поставите в тупик и тех, и других, а главное - себя самого, ибо с этого момента и до конца своих дней Вам уже никогда не доведется идентифицировать собственное "Я", а необратимое расслоение личности и является наипервеющим качеством профессионального раздельщика.

Макарыч восхищенно хмыкнул. Он не сомневался, что гениальное "Руководство..." получит широкое международное признание.

Ведущее Российское Информационное Агентство "Слитерсфак" сообщило, что Российский Диетский Фонд, Урано-Плутониевая инициативная рабочая группа содействия избаранию Гарри Поттера Президентом футбольного раменского "Сатурна" и Ливийский Объединенный Комитет Начальников Штабов по организации клонирования Муамара Каддафи объявили о выдвижении коллектива авторов "Руководства ..." на соискание Нобелевской премии в области медицины.

"Настоящий труд, - отмечалось в представлении в Нобелевский Комитет, - является феноменальным прорывом в психиатрии человеческих взаимоотношений".

Макарыч удовлетворенно чихнул. Умные люди знают, что пишут. Он вспомнил, как однажды решили с приятелем принять по маленькой и прикупили для этой цели пару бутылечков портвешка, хотя продавщица Запаска Рачиловна Пятиглоткина уговаривала их взять сразу восемь банок, чтобы не бегать потом туда-сюда.

Упертые не послушались бывалого эксперта, а зря. Когда приползли к Запаске за добавкой, то весь "Кавказ" уже растащили, и самонадеянные компаньоны затарились водкой да пивом, на этот раз действительно с большим резервом. Ну и намешали так, что камарад Макарыча, редкостный горный турист, решил прокатиться по водосточной трубе и свалился акурат на участкового инспектора, по счастью, тоже нафанеренного.

А еще Макарычу припомнилось, как он приклеился на Красной Площади сразу к трем девчушкам, и они пригласили его скрепить завязавшуюся дружбу к ним на квартиру.

Затарившись продуктами и шампанским, воодушевленный осел облачился в сюртук и поперся в гости. За хлебосольно распахнутой дверью его галантно встретил квартет здоровенных хлопцев, отмутузил по первое число, отобрал сумку с гостинцами и выкинул на лестничную площадку, на ступеньках которой он и провалялся до утра, пока вся компания гулко веселилась.

Вот уж воистину рыть лютые коренья людского дебилизма - занятие бесконечное, - кивнул журналист минувшим дням и направился к ближайшему ларьку пополнять запасы перед дальней командировкой.

Он затарил командировочную сумку "Золотой Бочкой", "Балтикой" и "Бочкаревым".

До отправления поезда на Воркуту оставалось два часа и журналист проследовал в привокзальное кафе "Перед смертью не наквасишься". Все столики были заняты. Румяная на левую щеку "Гибельбаба" (табличка на правой груди) презрительно плеснула в разовый стаканчик сто граммов "Завалинки", и Макарыч завис у подоконника.

Только вытянул из резинки трусов лимонную дольку на закуску и поднес живительную влагу к губам, как вдруг кто-то нокаутировал его в спину. Он рухнул под столик, за которым важничала на сленге молодая поросль. "Завалинка" омыла левую, судя по форме и запаху, женскую туфлю.

- Во, торчок улетел! - достал подстольного Макарыча голос шкета.

- Да их здесь, этих козлов, как баранов нерезанных! - брезгливо верещала молодайка.

Макарыч, поспешно облизав "лодочку", опасливо выполз и обнаружил у подоконника улыбающегося по самые уши Димона. Того самого, с Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "Свобода", с которым они квасили вот уже второй десяток лет, попадая при этом в самые немыслимые истории.

Месяц назад Димон закодировался и стал примерным семьянином. Тем удивительнее было встретить его здесь, на вокзале, в этом пропитом буфете.

- Здорово я тебя подсек! - Димон реял на восьмом небе от счастья. - Я сам себе загадал, что ежели сейчас завалю тебя с "Завалинкой", то сегодня вечером с Инкой, наконец, поскандалю! Так осточертела эта размеренная семейная жизнь! - Улыбка сошла с отважного лица Димона. - Каждый день - одно и то же: