Приключения Петра Макарыча, корреспондента Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "свобода" (СИ)

Плюхнувшись на место, поднял спецдоносчика, утрамбовал его в пустой ботинок, поставил обувку на стол, направив носком на философский пенек, установил видеоинформатора в режим записи и принялся уминать Покрышкиного карпа, запивая костлявую вредину кроткой чачей из глубоковредных скважин Панкисского ущелья.

За пеньком видеоинсинуатора происходили действительно захватывающие события. Макарыч возобновил эпопею о поездке в чай-стрельбищную Тулу под недремлющим оком бойцов невидимого фронта. Он дошел уже до того пикантного и волнующего места, когда ему подсунули в гостиничном ресторане четырех красоток в спецодежде экскурсоводов Музея Истории Самоваров, которые трубили, как они сами сразу же растрезвонили, инструкторшами по стрельбе местного Управления Рыцарства Плаща и Кинжала, и корреспондент Радиорубки поначалу не знал, что с ними делать.

И только после четвертой бутылки "Пантов Марала" (алкогольная настойка из вытяжки оленьих рогов, способствующая резкому половому возбуждению. - Авт.) Макарыч принял-таки мучительное, но единственно правильное решение и потащил их всех в свой номер.

Веселье удалось на славу, и наутро девчонки потребовали продолжения банкета, но руководство Тульского Рыцарства не выразило на сей счет однозначного одобрения и откомандировало их к месту постоянной дислокации, в спецтир.

Расставание выдалось на редкость сердечным, хотя и с толикой недосказанности, так как корреспондент Радиорубки ДО КОНЦА так и не осознал истинных намерений спецкрасавиц.

Вдруг мобильный Эпикура визгливо затянул "Prelude to Act 1 Ave Maria" Иоганна Баха, на пятой секунде неожиданно перешедшую в российский гимн. Звонила важная птица, потому что обычно невозмутимый философ суетливо привстал, нервно покрутил задницей и конвульсивно осел Депутгадским объединением, недотянувшим на Выдурах одного голоса до заветного семипроцентного рубежа.

Так повторилось восемь раз в течение времени разговора. Закончив беседу, Батонэ Эпикур выронил из рук "Nokia 3230" со встроенной фотокамерой для скрытых съемок подъюбочного содержимого, и тот полетел под пенек.

- Макарыч, родной! Достань эту дрянь, уважь старика, а то у него радикулит, - матерый философский волк и впрямь как будто одряхлел сразу лет на сто.

Но журналист не ведал о том, что его друг еще в далекой дальневосточной зоне, в свою третью ходку, окончил с красным дипломом актерский факультет Магаданского Исправительно-Трудового Филиала Всесоюзного Государственного Института Кинематографии.

Макарыч собрался под пенек, глупо пригнулся, как вдруг почуял неладное, но было поздно.

Двадцатилитровая канистра с девяностодевятиградусной чачей из глубоковредных скважин Панкисского ущелья, слегка початая, со знаменитыми бердяевскими добродетелями на этикетке, во главе с "Одиночеством и Тоской", повергла средний отдел репортерской черепной коробки, отвечающий за фиксацию позы и ориентировочные рефлексы, в состояние нестояния.

Одиночество и Тоска подхватили Макарыча под мышки и отволокли в бильярдную, в компанию к автопогоняле Трансмиссию Покрышкину.

Эпикур Ницшеашвили в момент преобразился, юркнул хорьком под философский пенек, достал мобильного развратника и набрал номер Нозыры Негрустиновича Перекошенныя, Директора Мытищинского Центра по выводу населения из депрессии.

Ожидая соединения с абонентом, философ черканул на салфетке:

"Проверить некоего Марала из Тулы, который с понтами, на предмет сотрудничества с вражескими спесьслужбами.

В этой связи дополнить РАЗДЕЛ шестьсот девятый романа "Зов Судьбы" "Гносеология соотношения государства и личности в условиях оскотинивания последней" ТОМА сто двадцать пятого "Способы четвертования подданных при разделении властей"

ГЛАВОЙ три тысяча сорок пятой "Философский синтез ортодоксально-маргинального и самоуправляюще-либерального в пропедивтике внедрения преступного авторитета в идеологические структуры западных стран с целью их экзистенциальной морально-психологической девальвации".

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В трубке что-то щелкнуло, треснуло, сотовый потаскун заходил в руке Эпикура ходуном и задымился. Это означало, что Нозыра Перекошенныя вышел на связь.

Хозяин кафе сбил жар и посмотрел на дисплей. На нем красовалась физиономия Директора Центра. При этом изогнутый нос Нозыры заворачивал аж на клавишу "ОК".

* * *

- А-а, Батонэ!!! - с уважительным придыханием заорал Негрустинович. - Как хорошо, что ты позвонил! Я набираю твой номер, да все невпопад, так как по безвыходности использовал в сортире Инструкцию нажатия клавиш, а без нее я что бухгалтер, посеявший журнал двойных записей.