Приключения Пиноккио

Разумеется, Пиноккио начал плакать, кричать и причитать. Правда, все слезы и крики ни к чему не привели, так как поблизости не было никакого жилья, а на дороге не появлялось ни живой души.

Между тем настала ночь.

Но у Деревянного Человечка и без того потемнело в глазах от страданий, которые ему причиняли железины капкана, глубоко впившиеся в ноги, да и от страха: ведь он был в полном одиночестве, притом еще ночью. И тут он вдруг увидел светлячка, кружившегося над его головой, и крикнул ему:

— Ах, Светлячок! Будь добр, спаси меня от этой пытки.

— Бедный парень, — посочувствовал ему Светлячок. — Каким образом ты ухитрился повиснуть в железном капкане?

— Я зашел в виноградник, чтобы сорвать пару гроздьев муската, и...

— Это были твои гроздья?

— Нет...

— Кто же тебе велел лезть за чужим виноградом?

— Я был голоден.

— Мой милый друг, голод вовсе не причина для хапанья чужого винограда.

— Это верно, это верно! — согласился, всхлипывая, Пиноккио. — И я никогда больше не буду так поступать.

Тут послышались чьи-то шаги, и разговор оборвался. Это был хозяин виноградника, который приближался на цыпочках, чтобы проверить, не попалась ли в капкан одна из куниц, пожиравших его кур по ночам.

Каково же было его изумление, когда он, вынув из-под плаща фонарь, увидел, что вместо куницы попался мальчик!

— Ага! Значит, это ты тот ворюга, что вечно таскает моих пеструшек! — возмущенно сказал крестьянин.

— Не я, не я! — возопил Пиноккио, рыдая. — Я только забежал в виноградник, чтобы сорвать парочку гроздьев!

— Кто ворует чужие гроздья, тот ворует и чужих кур. Погоди же, я тебе задам такой урок, что ты его вовек не забудешь!

И он открыл капкан, взял Деревянного Человечка за шиворот и понес его домой, как ягненка.

Когда они очутились на гумне перед домом, крестьянин бросил Пиноккио на землю, наступил ему ногой на шею и сказал:

— Теперь уже поздно, и я иду спать. Паши счеты мы сведем завтра. А так как моя собака, сторожившая двор в ночное время, подохла, ты пока что займешь ее место. Ты будешь моей дворнягой!

Сказав это, он надел на Пиноккио толстый ошейник, покрытый медными шипами, и приладил его так плотно, что голова не могла выскользнуть. К ошейнику была приклепана длинная железная цепь.

— Если ночью пойдет дождь, — сказал крестьянин, — то можешь залезть в собачью будку — там все еще лежит соломенная подстилка, четыре года служившая моей бедной собаке постелью. А если, не дай бог, появятся воры, помни, что ты обязан держать ухо востро и должен лаять.

После этих наставлений крестьянин вошел в дом, заложил дверь, а бедный Пиноккио остался лежать на гумне, скорее мертвый, чем живой, от голода, холода и страха. Время от времени он всовывал пальцы под ошейник, который сильно сжимал ему глотку, и причитал:

— Я это заслужил! Ну да, я это заслужил! Я хотел быть лодырем и бездельником, и потому меня так долго преследуют несчастья. Будь я приличным мальчиком, как многие другие, имей я охоту к учению, к труду, останься я дома у моего несчастного отца, не пришлось бы мне служить сторожевой собакой на крестьянском дворе, в этакой глуши! Ах, если бы я мог снова родиться!.. Но теперь поздно думать об этом, и я должен смириться.

После этого маленького монолога, сказанного, впрочем, вполне искренне, он влез в будку и заснул.

22. ПИНОККИО ОБНАРУЖИВАЕТ ВОРОВ И В НАГРАДУ ЗА ПРЕДАННОСТЬ ПОЛУЧАЕТ СВОБОДУ

Пиноккио проспал два часа, а в, полночь его разбудили шепот и бормотание странных голосов, доносившихся с гумна. Он высунул кончик носа из собачьей будки и увидел четырех маленьких зверьков в темных шубках. Они стояли кучкой, совещаясь о чем-то, и были похожи на кошек. Однако это были не кошки, а куницы — маленькие кровожадные зверьки, которые особенно лакомы до яиц и цыплят. Одна из куниц отделилась от своих товарок, подошла к собачьей будке и тихо сказала:

— Добрый вечер, Мелампо!

— Я вовсе не Мелампо, — ответил Деревянный Человечек.

— Кто ты, в таком случае?

— Я Пиноккио.

— А что ты здесь делаешь?

— Я изображаю сторожевую собаку.

— А где Мелампо? Где старый пес, стороживший в этой будке?

— Он сегодня утром издох.

— Издох? Бедное животное! Он был такой добряк! Но и ты не выглядишь волкодавом.

— Прошу прощения, но я не собака.

— Кто же ты такой?

— Я Деревянный Человечек.

— И ты тут вместо сторожевой собаки?

— К сожалению. И к тому же в наказание.

— Ну что ж, предлагаю тебе тот же договор, какой был у нас с Мелампо. Ты будешь доволен.

— А что это за договор?

— Мы, как прежде, приходим сюда два раза в неделю, ночью проникаем в курятник и забираем восемь кур. Из этих восьми штук мы пожираем семь, а одну даем тебе, с тем, естественно, что ты притворяешься спящим и даже не помышляешь о том, чтобы лаять и будить крестьянина.

— А Мелампо именно так и делал? — осведомился Пиноккио.

— Да, так он и делал, и мы всегда отлично ладили между собой. Итак, спи спокойно и не сомневайся в том, что перед уходом мы положим возле будки миленькую ощипанную курочку тебе на завтрак. Надеюсь, мы хорошо поняли друг друга?