Приключения принца Иоганна Мекленбургского

Несмотря на то что с момента принятия унии многие литовские шляхтичи перешли в католичество, немало оставалось верными вере отцов. Как бы то ни было, среди войска королевича Владислава было немало православных шляхтичей. Вообще, Речь Посполитая была достаточно веротерпимым государством. В ней мирно, или если точнее, относительно мирно, уживались католики и протестанты, мусульмане и евреи, и в этом отношении республика двух народов могла бы быть примером для всей Европы. Единственными, кто не слишком вписывались в эту идиллию, были православные. Принадлежность к греческой вере означала для многих отсутствие карьеры, невозможность участия в сеймиках и многие другие ограничения. Правда, пока существовали влиятельные магнатские роды православных князей Острожских, Вишневецких и прочих, все было не так плохо. Но, кто знает, всегда ли так будет? К тому же с тех пор как королем стал фанатичный католик Сигизмунд Ваза, многое переменилось. Конечно, сам по себе король в Речи Посполитой не слишком большая фигура, но когда за ним стоит Святая католическая церковь… многое, ох многое переменилось в Польше и Литве.

Немало православных шляхтичей было и в войске Владислава. Нельзя сказать, чтобы они держались как-то обособленно от остального войска. К тому же многих из них связывали с католиками дружба и даже родство. Но все же в одной из частей лагеря стояли в основном шатры схизматиков. Узнав, что пришел православный священник, большинство из них собрались на импровизированную службу. Вместе с ними молились и идущие с войском Владислава русские.

Самыми знатными и деятельными из этой компании были князья Юрий Никитич Трубецкой, Голицын и родственник царя Василия, Иван Иванович Шуйский, а также боярин Иван Никитич Салтыков. Им, в отличие от многих, удалось сохранить часть своего богатства, и теперь они собирались вернуть остальное. Выбранный Земским собором в цари герцог Мекленбургский по ряду причин их не устраивал, и они надеялись, что королевич Владислав будет для них более удобен в этом качестве.

Несколько особняком от них держался бывший смоленский воевода Михаил Шеин. Героическая оборона Смоленска под его руководством разрушила планы короля Сигизмунда на завоевание Москвы. Поэтому первое время раненного во время штурма пленного боярина содержали без всякой чести. Однако королевич Владислав хотел милостивым обращением привлечь на свою сторону будущих подданных и потому велел улучшить содержание пленников. Из самых знатных была составлена «боярская дума», в которую вошел и прославленный воевода. Впрочем, на заседаниях он больше отмалчивался и ни в какие дела не лез. Да и дел-то особых у них не было.

Пока отец Василий отпевал павших в бою православных, русские изменники молились вместе со всеми. Но когда служба закончилась и те захотели подойти под благословение, он демонстративно отвернулся от них и сделал вид, что занят.

Ты чего творишь, долгогривый? злобно прошипел Салтыков. Совсем ничего не боишься! Боюсь, как не бояться, пожал плечами священник, только Бога-то я боюсь больше! А на Соловках оказаться, когда мы Москву возьмем? Не для того нас Господь спас, чтобы такую беду вновь допустить. Ах ты, пакостник в скуфье, совсем совесть потерял! Выбрали в цари какого-то немца… Не немца, а православного государя из старшего колена Рюриковой крови. Наградил нас Господь за твердость в вере, а вы, изменники, все в геенну огненную отправитесь! Эй, пан боярин, оставь святого отца в покое, вмешался приведший его в лагерь шляхтич. А ты чего лезешь не в свое дело? Это мое дело, с нажимом в голосе ответил тот и положил руку на саблю. Да ты знаешь, кто я? Знаю и потому говорю не лезь к священнику.

Видя решительность шляхтича, Салтыков смешался и, провожаемый презрительными взглядами, спрятался за чужими спинами.

И меня не благословишь, отче? подошел с другой стороны к отцу Василию толмач Алексей Лопатин. Ты?.. Я, отче. Держат нас в плену вместе с дьяком Ртищевым. А где он? Здесь я, вышел вперед думный дьяк, прихворнул вот, еле службу выстоял. Во имя Отца и Сына… начал священник, вызвав приступ злобы у русских изменников.

Внимательно наблюдавший за стычкой священника и Салтыкова, Шеин развернулся, и ничем не выдав своего отношения к происходящему, пошел к своему шатру.

Нет, ты видел? догнал его злобно размахивающий руками Иван Шуйский. Совсем холопы распустились. Вот ужо вернемся в Москву, всех в бараний рог скрутим! Будет у нас и царь свой и патриарх… Патриарх-то откуда? Как откуда? изумился князь. А Филарет? Федор Никитич-то поумнее нас всех будет, буркнул, как бы отвечая на какие-то свои мысли, Шеин. О чем ты? О том, что он, не будь дурак, не дал себя уговорить в этот поход пойти. Сидит теперь, ни в чем не замазанный… Если бы королевич сразу за ним сан патриарший признал, так он бы вперед всех побежал, а только все равно призна?ют, другого-то нету… Дурак ты, Ивашка! Чего?.. Поживем, говорю, увидим.