Со стен Можайска за всеми этими событиями наблюдали трое французов. Еще совсем недавно они служили в войске королевича Владислава, но волею судьбы были вынуждены перейти на другую сторону и теперь, не без интереса, наблюдали за ходом сражения.
Что скажете, месье де Мар, обратился к товарищу по несчастью Безе, похоже, артиллерия герцога Мекленбургского скоро сметет польский лагерь с лица земли!
Тот в ответ лишь тяжело вздохнул. В отличие от петардистов, он был взят в плен, а не перешел на сторону Иоганна Альбрехта добровольно, и его судьба была менее определенной. Узнав, что вместе с батареей захвачен командир всей польской артиллерии, герцог похвалил пленившего его командира русских драгун, сказал пару вежливых слов де Мару, дескать, весьма горд знакомством с таким искусным противником и был бы рад видеть его на своей службе, но так пока ничего и не предложил. Правда, в темнице его подобно польским пленникам не держали, но несколько охранников во главе с молодым человеком, носившим странное имя Первак, постоянно наблюдали за всеми тремя французами.
Это не так просто, немного сердито возразил толстяку де Бессон, вон показалась польская кавалерия, и она явно угрожает московитскому флангу. Ничего страшного, Жорж, остался невозмутимым Безе, у его царского величества достаточно пушек, чтобы атака превратилась в самоубийство. Ты уже говоришь как московит! раздраженно фыркнул в ответ Бессон, которого подбешивал тот факт, что его товарищ не поделился с ним своим замыслом о переходе на другую сторону. «Царское величество». Тьфу! Я говорю разумно и тебе рекомендую делать то же самое. Если бы не я, то мы наверняка погибли бы при штурме этих проклятых ворот, и таким образом сэкономили кучу денег этим польским свиньям! А если эти свиньи победят? Не волнуйтесь, месье, не без сарказма в голосе поспешил успокоить спорщиков де Мар, если что, я подтвержу, что вы были захвачены в плен и отчаянно сопротивлялись. Но, по совести говоря, надежды на такой расклад немного. Ваш друг прав, у мекленбургского герцога прекрасная артиллерия, и его люди умеют ею пользоваться. Даже не знаю, кто бы мог их этому научить? Говорят, что это сделал сам Иоганн Альбрехт. А кто научил его? Если он сам все это придумал, то он гений! Кстати, господа, а что это делает командир наших охранников? Кажется, он ведет записи, вероятно, описывает ход сражения. Я смотрю, они не теряют времени. О, его царское величество славится своей стремительностью! Пять лет назад он стремительным ударом овладел Ригой, а на следующий же день повелел напечатать об этом прокламацию и разослать ее по всей Европе! Жак, слушая вас, можно подумать, что вы участвовали в этом походе!
Между тем Анциферов, что-то увлеченно записывающий, то ли почувствовал на себе взгляд, то ли еще почему, но отвлекся и, сообразив, что говорят о нем, спросил:
Чего вы?
Французы в ответ церемонно поклонились, и новоиспеченный царский секретарь неловко ответил им тем же.
Гляди, как Первуху корежит, засмеялись стоявшие в карауле стрельцы, не иначе, сглазили его басурмане!
Тот в ответ лишь пожал плечами и, конфузливо улыбнувшись, вернулся к своему занятию.
С другой стороны за ходом боя, кусая губы, наблюдал ксендз Калиновский. Святой отец достаточно разбирался в военном деле, чтобы понимать, что поскольку от всей польской артиллерии осталось только несколько мелких пушек, то дуэль со столь многочисленным и хорошо обученным противником вряд ли получится. Наконец, оказавшись не в силах что-либо предпринять, он с досадой отвернулся, и его взгляд упал на непонятно откуда взявшегося Криницкого.
Любезный, а разве вы не должны были пойти на приступ с господами Бессоном и Безе? удивленно спросил он толстяка. Увы, ваше преподобие, скорее всего, наши друзья пали в бою. Что вы говорите! У ворот крепости нас ждала засада. Но как это возможно? Откуда мне знать, развел руками шляхтич, впрочем, про герцога Яна давно болтают, что он знается с нечистой силой. Что за вздор, поморщился ксендз, скорее, кто-то просто распустил язык раньше времени, и эти вести дошли до противника. Да как же «вздор»?.. оскорбился толстяк и тут же с горячностью стал отстаивать версию дьявольского вмешательства. Разве без нечистого эти московитские пушкари смогли бы справиться с артиллерией такого ученого пана как де Мар? А где, позвольте спросить, герцог взял столько пороха, чтобы палить по нашим храбрым жолнежам без остановки? Точно вам говорю: сам князь тьмы поставляет этому еретику серу, прямо из преисподней!
Калиновский только усмехнулся, слушая эти разговоры, однако вовремя сообразив, что «происки нечистой силы» скорее находятся в его компетенции, спорить не стал и перевел разговор на другую тему: