Приключения рождественского пудинга

– Мадам, когда я спрашивал у вас, не заметили ли вы чего-то необычного в тот вечер, вы нахмурились, как будто что-то вспомнили – а потом эта мысль вылетела у вас из головы. Может быть, речь шла о том, как стоял в ту ночь экран?

– Экран?… Ах, ну да, конечно. Он был не совсем на своем обычном месте.

– Вы в тот вечер танцевали?

– Конечно.

– И с кем чаще всего?

– С Джереми Спенсом. Он отличный танцор. Чарльз тоже неплох, но не так эффектен. Он танцевал с Линдой, и время от времени мы менялись партнерами. Джок Макларен не танцует; он занимался пластинками и выбирал для нас мелодии.

– А потом вы слушали классическую музыку?

– Да.

На том конце повисла пауза, а потом Маргарита спросила:

– Месье Пуаро, а… к чему все это? У вас что… появилась надежда?

– А вы никогда не задумывались, мадам, что ощущают люди, находящиеся рядом с вами?

– Я… думаю, что да. – В голосе женщины послышалось удивление.

– А я думаю, что нет. Я думаю, что вы этого совершенно не знаете. И мне кажется, что в этом трагедия вашей жизни. Только это трагедия для других, а не для вас. Сегодня при мне кто-то упомянул Отелло. Я спрашивал вас, ревновал ли вас ваш супруг, и вы ответили, что, скорее всего, да. Но сказано это было с большой долей пренебрежения. Вы сказали это так, как могла бы сказать Дездемона, совсем не подозревая об опасности, подстерегающей ее. Она тоже видела ревность, но не понимала ее сути, потому что сама никогда ее не испытывала, да и не могла испытать. Мне кажется, Дездемона совершенно не понимала силу чисто физической страсти. Супруга она любила романтической любовью, как любят героев, а своего друга Кассио любила совершенно невинно, как близкого ей человека. И мне кажется, что именно потому, что ей была неведома страсть, она и сводила мужчин с ума. Вы меня понимаете, мадам?

Маргарита ответила после паузы. Ответила невозмутимым, приятным и слегка смущенным голосом:

– Я не… я правда не понимаю, о чем вы…

Пуаро вздохнул.

– Я заеду к вам сегодня вечером, – сухо предупредил он.

* * *

Инспектор Миллер являлся человеком, которого трудно было в чем-то убедить. Однако Пуаро был, в свою очередь, человеком, от которого не так легко отделаться, пока он не получит того, что хочет. Инспектор Миллер долго ворчал, но в конце концов капитулировал.

– …хотя какое отношение к этому имеет леди Чаттертон…

– Практически никакого. Она просто предоставила убежище своей подруге – вот и всё.

– А эти Спенсы – откуда вы узнали?

– Что стилет принадлежит им? Это было просто предположение. Идея появилась у меня после того, как Джереми Спенс сказал мне кое-что. Я предположил, что стилет может принадлежать Маргарите Клэйтон. А он ясно дал понять, что знает, что это не так. – Пуаро помолчал. – А что они вам сказали? – с любопытством поинтересовался он.

– Согласились, что он очень похож на игрушечный кинжал, который у них когда-то был. Но они потеряли его несколько недель назад и совсем о нем забыли. Полагаю, что Рич украл его у них.

– Мистер Джереми Спенс – человек, который любит подстраховаться, – произнес Эркюль Пуаро. И пробормотал себе под нос: – Потерян несколько недель назад… Ну конечно, планировать он начал давно.

– Простите, что вы сказали?

– Мы уже приехали, – сказал Пуаро. Такси остановилось возле дома леди Чаттертон на Шеритон-стрит. Детектив расплатился.

Маргарита Клэйтон ждала их в комнате наверху. Ее лицо напряглось, когда она увидела Миллера.

– А я не знала…

– Вы не знали, что за друга я привезу с собой?

– Инспектор Миллер мне вовсе не друг.

– Это во многом зависит от того, заинтересованы ли вы в победе правосудия, миссис Клэйтон, или нет, – заметил инспектор. – Ваш муж был убит…

– И теперь мы должны поговорить о том, кто его убил, – быстро вмешался в разговор Пуаро. – Вы позволите нам присесть, мадам?

Маргарита Клэйтон медленно опустилась на стул с высокой спинкой, лицом к двум мужчинам.

– Я прошу вас, – начал Пуаро, обращаясь к своим слушателям, – терпеливо выслушать меня. Мне кажется, я знаю, что произошло в тот роковой вечер в квартире майора Рича. Мы начали, как это часто бывает, с неверного предположения – предположения о том, что только у двоих человек была возможность спрятать тело в сундук. Я имею в виду майора Рича и Уильяма Бёрджесса. Но мы были не правы – в тот вечер в квартире был некто третий, у кого эта возможность тоже была.

– И кто же это был? – скептически поинтересовался Миллер. – Лифтер?

– Нет. Арнольд Клэйтон.

– Что? Спрятать собственный труп? Да вы с ума сошли!