Приключения русского дебютанта

Владимир, ограничивший свое участие в беседе возгласами притворного вожделения, не уставал поражаться: немецкие валькирии в журнале ни капельки не походили на Александру. Модели были невероятно высокими блондинками, все с раскинутыми, точно щипцы, ногами и раздвинутой пальчиками розовой, неукоснительно безволосой щелью. Александру, пусть не коротышку и не толстушку, блондинистой и тощей, как спица, каланчой назвать было нельзя. Португальские праматери наделили ее здоровой средиземноморской полнотой бедер, губ и груди. Единственным критерием, которому она соответствовала не меньше, чем девушки в журнале, была желанность.

Планку и Коэну хватило и этого. Им немного надо было, чтобы разгорячиться и расстроиться. Солдаты быстро уяснили причину недуга, мучившего американцев, и ушли, сославшись на необходимость встретиться с подружками для «профилактики».

— Ладно, джентльмены, — произнес Владимир, когда стандартный английский восстановил свои права в их уголке бара. — Еще по одной, а?

Одобрительные звуки, жизнерадостные, как коровье мычание.

— Отлично, — сказал Владимир. — Знаете, я ведь тоже на Александру запал.

Радостное изумление. И он тоже! Проблема вселенского масштаба!

— А как же Морган? — Планк озадаченно почесал свою огромную бритую голову.

Владимир пожал плечами. Морган? Не поплакаться ли парням? Нет, нельзя. Они слишком хрупки и по-своему консервативны. Известие о двойной жизни Морган доведет их до инфаркта.

— Можно любить и двух женщин сразу, — заявил Владимир. — Особенно когда спишь только с одной из них.

— Да, верно, — произнес Коэн тоном кабинетного ученого, будто речь шла о давно кодифицированном правиле и кодекс этот хранился в Институте вожделения им. Артюра Рембо. — Хотя рано или поздно все летит к черту.

Владимир проигнорировал последнюю реплику, продолжая гнуть свое в духе заправской сводни:

— Вам, ребята, надо приударить еще за кем-нибудь. Именно приударить, а не просто сидеть и ныть. — Смех. — Я серьезно. Прикиньте, какой у вас сейчас статус: в Праве вы — номер один, никогда вас не будут больше уважать… — Пожалуй, он был слишком откровенен. — То есть больше уважать как молодых людей, не подозревая о полноте спектра ваших артистических возможностей, — пояснил он, и совершенно зря. Эти двое не сомневались в своем величии. — В этом городе почти все женщины ваши! — воскликнул Владимир.

— Почти, — вставил Коэн, меланхолично потягивая пиво.

— Я понял тебя, брат, — пробормотал Планк, кивая Коэну.

Парни попытались улыбнуться и беззаботно пожать плечами, точно так же пенсионеры в Старом Свете реагируют на сообщение, что ежедневные фондю и кровяная колбаса могут отрицательно сказаться на их здоровье.

Однако Владимир был готов прочищать им мозги весь вечер напролет, подставляя кружки под волшебные краны. Он не ведал, что посетители пивной уже разнесли, спотыкаясь, слухи по округе: в местной забегаловке сидит компания странно одетых американских хлыщей. И вскоре эти слухи породили визитера.

Для столованца визитер выглядел весьма эффектно — рослый малый и будто сложенный из тех же тысячелетних кирпичей, что и мост Эммануила. Коротко стриженные волосы с залихватским чубом, как того требовали свежие тенденции, распространившиеся в западных столицах; одежда — серый свитер с высоким горлом и черная вельветовая жилетка — также соответствовала последней моде. Не говоря уже о том, что новому посетителю было за сорок, а к гардеробу этой возрастной категории мужчин следует проявлять снисходительность; вернее, им следует начислять очки за саму попытку выглядеть стильно.

— Здравствуйте, гости дорогие, — поздоровался он с акцентом не более заметным, чем у Владимира. — Ваши кружки почти пусты. Разрешите!

Он подозвал барменшу, и кружки наполнились вновь.

— Меня зовут Франтишек, — представился новенький. — Я старожил этого города и этого района в частности. А теперь позвольте угадать, откуда вы прибыли. У меня природная склонность к географии. Детройт?

Он был не совсем не прав. Планк, как Владимир успел выяснить, действительно вырос на окраине Автомобильного города.

— Но что во мне детройтского? — с нескрываемым возмущением полюбопытствовал собаковод.

— Я обратил внимание на ваш рост, худобу и цвет лица, — ответил Франтишек, неторопливо прихлебывая пиво. — И по этим признакам заключил, что ваши предки — выходцы из наших краев. Не обязательно столованцы, но, возможно, из Моравии?

— Вроде бы, — подтвердил Планк — Но лично я веду свое происхождение из другой земли — Богемы.

Франтишек не оценил шутку и продолжил:

— Вот я и подумал, где в Штатах больше всего проживает восточноевропейцев, и сразу вспомнил крупные города на Среднем Западе, но почему-то не Чикаго. Скорее, глядя на вас… Детройт.

— Прекрасно, — вмешался Владимир, уже прикидывая в уме социальную подноготную нового знакомца, объяснявшую его удивительную проницательность. — Но мои предки, как вы и сами видите, не из этих краев, и, следовательно, вряд ли я родом из Детройта.