Приключения русского художника. Биография Бориса Анрепа

Мне страшно, милая, узор забавных слов
В живую изгородь над нами разрастется,
В трехсмысленной игре тугим узлом совьется:
Кокетства ваш прием остер и вечно нов.
Но как несносен он! Как грустно будет знать,
Что переплет листвы изящной пестротою
Скрывал простор лугов с их теплой простотою.
Деревню бедную, затопленную гать,
Березовый лесок за тихою рекою.

В 1917 году Ахматова снова обвиняет своего возлюбленного – на этот раз за то, что он покинул Россию. Сама она была патриоткой и не поддалась на уговоры своей подруги Ольги Судейкиной, танцовщицы и жены Сергея Судейкина, уехавшей во Францию. Танцовщица предсказывала, что Ахматова с ее репутацией “Клеопатры Невы” покорит Париж. Но Ахматова отказалась покидать любимую родину и в негодовании писала Борису:

Ты – отступник: за остров зеленый
Отдал, отдал родную страну,
Наши песни, и наши иконы,
И над озером тихим сосну.

Прощаясь с ним, в январе 1917 года она писала:

По твердому гребню сугроба
В твой белый, таинственный дом,
Такие притихшие оба,
В молчании нежном идем.
И слаще всех песен пропетых
Мне этот исполненный сон,
Качание веток задетых
И шпор твоих легонький звон.

Нет сомнения в том, что любовь Бориса к Анне Ахматовой, как и к Хелен Мейтленд, была искренней. Однако в его сознании обе эти женщины существовали отдельно, как две непересекающиеся прямые. Ахматова была отлична от других его женщин – как художник она принадлежала к совсем иной категории. Он писал как-то, что в образованном русском обществе испытывает болезненное ощущение своей неполноценности. Ахматова была ему ровней, даже выше его, и требовала серьезного и уважительного отношения. Но у Бориса имелось множество предрассудков, касающихся женщин и их места в обществе. Он был самоуверен и с удовольствием сознавал свою мужественность; кроме того, на него влиял пример Огастеса Джона – художника, любовника и отца множества детей. В сознании Бориса столкнулись, перепутавшись между собой, буржуазные традиции и традиции богемы. Ахматова была для него случаем исключительным: великолепная и умная grande dame, провидица, гений.

Любовный треугольник, нарисованный в “Физе”, дает представление о воображаемом блаженстве, которое рисовалось Борису: для семейной жизни ему нужны были две женщины, и он не испытывал никаких угрызений совести, когда спал с ними по очереди. Он полагал, что они должны прекрасно ладить между собой и не могут платить мужу той же монетой, как это делала Дорелия Джон, периодически уходившая из семьи и жившая с Генри Лэмом.

Способность делить свою любовь между несколькими женщинами свойственна многим, но в целом западная культура все-таки склонна к моногамии. Борис, привыкнув жить с несколькими женщинами, даже не пытался искать себе оправданий. До тех пор пока это было возможно, он старался не обращать внимания на женскую ревность. И лишь на семьдесят пятом году жизни ограничился одной возлюбленной.

Любовная биография Ахматовой тоже была трудной. Ни один мужчина так и не смог полностью соответствовать ее требованиям. Но о Борисе, расставшемся с ней до того, как их первоначальное чувство успело перерасти в явный антагонизм, она почти до конца своей жизни вспоминала со страстью, как бы даже не нуждавшейся в воплощении.

Глава тринадцатая Военные действия на Севере