Приключения Ружемона

За это время я, конечно, имел много случаев изучать этнографию моего народа и вскоре убедился, что мои чернокожие — крайние спиритуалисты и мистики. Каждый год они справляли особое торжество, которое, если описать его, может возбудить недоверие моих читателей. Празднество это справлялось всегда в ту пору, «когда солнце возрождается», т. е. приблизительно в Новый год. К этому времени все воины из ближних и дальних селений собирались в известном месте и, после целого ряда празднеств, усаживались, наконец, в кружок на большой лужайке, чтобы присутствовать при спиритическом «сеансе», руководимом женщинами, очень старыми, страшными на вид колдуньями, очевидно, обладавшими какими-то тайными силами и способностями и пользовавшимися среди своих соплеменников большим уважением. Эти колдуньи обыкновенно содержатся за счет всего племени; их звание не переходит от матери к дочери, не наследуется, а может быть доступно только женщинам, одаренным сверхъестественными силами. После великого корроборея все усаживаются, поджав под себя ноги, полукругом на траве; старые и почетные воины в первом ряду, позади них рассаживаются молодые воины, затем юноши, далее женщины, а за ними дети. В центре этого полукруга разводится громадный костер. После довольно продолжительного безмолвия некоторые из воинов начинают воспевать подвиги давно усопших героев, за ними, вторя их монотонному пению, подхватывают все остальные присутствующие, сопровождая свое пение усердным покачиванием головы и хлопаньем ладоней о бедра. Затем молодые воины исполняют перед всем собранием особую пляску. Чем дальше, тем больше мужчины доводят себя этим пением, при всеучащающемся темпе качания головы, хлопания ладоней, а также движений пляшущих, до самых крайних пределов возбужденности, до положительного беснования, усиливающегося еще более при внезапном появлении трех или четырех колдуний у костра. Все они очень стары и тощи до невероятия, с кожей, напоминающей иссохший пергамент, с всклокоченными жидкими волосами и пронзительными, глубоко ушедшими в свои орбиты глазами. На них нет никаких украшений, и они больше походят на обтянутые кожей скелеты выходцев с того света, чем на живые существа. Покружившись некоторое время в какой-то бешеной кругообразной пляске вокруг костра, они вдруг все разом распростираются на земле, пение мгновенно прекращается и воцаряется мертвая тишина, в которой невольно чувствуется какое-то таинственное веяние; затем распростертые на земле колдуньи начинают взывать особым голосом, выкликая имена усопших воинов. Взоры всех присутствующих, при водворившемся снова гробовом молчании, устремляются на клубы и струйки дыма, медленно подымающегося от костра к вечерним небесам. Немного погодя ведьмы или колдуньи опять возобновляют свои заклинания и жалобно вызывают усопших славных вождей и воинов; наконец, я к немалому своему удивлению, почти ужасу, увидел странные формы и очертания, вырисовывающиеся в дыму костра. Поначалу очертания эти были смутны, неявственны, но постепенно они принимали формы человеческих существ, и тогда присутствующие с восторгом признали в них именно тех из их умерших вождей и воинов, имена которых упоминали в своих заклинаниях старые колдуньи. В первые разы, когда мне случалось присутствовать при этих спиритических сеансах моих чернокожих, я предполагал, что это появление духов не что иное, как результат какого-нибудь ловкого обмана, но впоследствии, год от года присутствуя на этих празднествах, пришел к тому убеждению, что этот факт следует отнести к разряду таких фактов, которые стоят вне нашего понимания, вне пределов нашей философии. Надо заметить, что никому не разрешалось подходить настолько близко к этим духам, чтобы можно было дотронуться до них, да и в том случае, если бы это допускалось, навряд ли кто-либо из туземцев решился отважиться на подобный поступок, питая непреодолимый страх и безотчетный ужас ко всему, что было в связи с усопшими.

Каждый из этих сеансов продолжался около двадцати минут или получаса. В продолжение всего времени, когда духи были видимы, колдуньи оставались распростертыми на земле, а остальные присутствующие не сводили глаз с привидений, не шевелясь и не издавая ни звука. Мало-помалу привидения эти начинали расплываться в облаках дыма и, наконец, совершенно исчезали, после чего все собрание расходилось в совершенном молчании, а на следующее утро все пришедшие из других местностей расходились по своим селениям и домам.

Колдуньи же, как я узнал впоследствии, жили совсем особняком в пещерах; они были, действительно, одарены даром провидения и прорицания, что я испытал даже лично на себе. Когда я поселился здесь в горах, они предсказали мне, что я проживу с их народом долгие годы, но затем вернусь к себе подобным людям. Воины туземцы также обыкновенно обращались к этим колдуньям и спрашивали их относительно предстоящей охотничьей или военной экспедиции, и всегда, во всем в точности следовали советам этих авгуров.