Приключения северянина. Сборник рассказов

На площадке-пятачке, утрамбованной тысячами оленьих ног, резко чернеющих на фоне желто-зеленых лишайников, осталась умирать важенка. Копытка настолько сильно ее поразила, что обрабатывать рану нет смысла: больше чем наполовину сгнило даже вымя. Она лежит, тяжело дыша, с полузакрытыми глазами. Изредка поднимает голову и смотрит вслед уходящему табуну. Во взгляде тоска и боль. Ни у кого не поднялась рука, чтобы добить ее. Через несколько часов здесь будет зверье поймы, и хорошо, если придет кайнын, тогда ее страдания прекратятся сразу.

К вечеру выходим к Чечекве, разбиваем лагерь. Чечеква ничем не выделяется, кроме одного – цвета – ржаво-красного налета на склонах.

Артур берет удочку и уходит к реке, сразу же растворяется в кустарнике. На груди у него нож в ножнах – его оружие. К реке пробиты медвежьи тропы, до поселка сто шестнадцать километров.

Алексей даже не поинтересовался, где его отпрыск. Во время ужина откладывает в сторону кусок мяса.

– Вот и все его заботы о сыне, – указывает на мясо Вельгоша.

Артур возвращается к темноте, довольный и счастливый. Найдя мясо, делит его пополам со своим неразлучным другом Вутекли, серой собакой.

– Где гольцы, Артур?

– Нету, – улыбается он по-детски наивно.

На следующий день туман, сырость. Еще кочевка на три километра.

С утра тридцатого июля солнечно и ясно. Часа три езды – и вот оно, море. Здесь последний лагерь на пути к нему. Скоро подойдет табун, переночует, и завтра его перегонят к берегу. А пока мы втроем с Вельгошей и Федей идем на разведку.

Тамань осталась севернее. Лагерь стоит на ближайшей к ней речушке Камчиммоваям.

Двухместная «резинка» выдерживает всех, гребет Илья Иванович. Что-то лодка идет не туда. Нужно было брать правее, нас выносит на мель. Перетаскиваем – и опять та же картина.

– Илья Иванович, здесь не степь – речка. Я вас увольняю.

– У тебя лучше получится?

– Надо попробовать.

Лодка пошла по струе, но даже в самых глубоких местах шоркает по гальке. Кроме того, ноги затекли от сидения на коленях.

– Пошли пешком, лодка только мешает.

– Внизу лиман. Не перейдем без нее.

– Я пойду на «резинке» один, – решает Федя.

С одним человеком лодка легко скользит по воде и вскоре исчезает за поворотом. Нам совсем не вредно размять ноги после рычагов.

Тропа торная, ее набили табуны за время кочевок. Следы на песке показывают, что пользуются ей и косолапые, да чаще, чем люди. Она петляет через густой кустарник. Встреча с мишкой нос в нос может быть не только неожиданной, но и неприятной. Ружья заряжены и на взводе, только нажать на предохранитель. Старшой идет впереди, посвистывая и негромко разговаривая сам с собой.

За кустами отчаянное тявканье. Метрах в шестидесяти лисица. Тявкает, как собака, но визгливее и реже, и, когда лает, прижимает уши. Видно, что сердится. Но кто ей мешает убежать? Смотрит то на нас, то левее. Теперь ясно: на холме у норы, ближе к нам, сидит лисенок. Навострил уши и внимательно смотрит на мать: что тебе надо? Она хочет сказать: оглянись, лопух.

– Стреляй! – загорается Вельгоша. – Он уже большой.

– Через мой труп!

Услышав человеческую речь, лисенок наконец понимает, откуда опасность, и исчезает в норе. Тут же юркает в кусты и мать.

– Упустил, а мне шкура нужна!

– Это не шкура, это кожа. Раньше октября убивать нельзя, только выбросишь. Издалека пышный, а в руки брать противно: вместо волоса короткие иголки.

– Ладно, поверю.

Последние кусты поймы позади. От моря отделяет только ровная тундра. На тундре возвышается серый журавль. При нашем появлении поднялся табунок гусей – значит, линька кончилась.

– Что это чернеет?

– Ворона.

Илья Иванович смотрит в бинокль.

– Медведь. Один, два!

Точно, медведь. Ворона сидит ближе. Слона-то я и не приметил!

– Подойдем поближе.

Медведи пасутся, как коровы на лугу, даже не поворачивая головы. Но близко подойти не удалось. Загремели выстрелы: один, два, три, четыре. Один медведь сразу исчез, как сквозь землю провалился. Второй вскарабкался на сопку, временами показываясь между кустов кедрача на прогалинах.

Федя ждал нас с карабином за плечами.

– Убил?

– Нет, – флегматично отвечает он, – ниже попал.

– Зачем стрелял, Федя?

– Не знаю.

Ответ, конечно, исчерпывающий.

Камчиммоваям, как и Тамань, в устье образует лиман. Обойти его часа не хватит. Чтобы попасть на морской берег, пригодилась «резинка».

Лиман неширокий, через несколько минут мы на песчаной косе. Море спокойное, довольно близко от берега круглые нерпичьи головы.

Федя садится у самой кромки воды и долго целится. После грохота выстрела над водяной гладью нерпы дружно исчезают и появляются через несколько минут вне выстрела. Прибрежная полоса усеяна дарами моря. Чего здесь только нет! Наплава стеклянные, пластмассовые, пенопластовые, железные, большие и маленькие, русские, японские, американские. Сетки, куски неводов, бутылки из-под пива и виски, корзинки, доски, бочки пустые и даже канистры. Одна бочка полная.

– А вдруг бензин, Илья Иванович?

– Давай посмотрим.

Он бы нам очень пригодился. Бочка отечественная. Крышка от морской воды приржавела насмерть.

– Попробуем прострелить?