Приключения сомнамбулы. Том 2

Да, пожухло всё, словно угодил опять за забор… за забор? Вернулся из обрушившейся, исчезнувшей с карт коммунистической империи, а никто вокруг не знал, что их общий дом обречён на слом, никто из этих вот людей, семенящих по Невскому, не знал и не желал знать, что их всепобеждающие идеи и революционные свершения-завоевания поджидает свалка истории. Но Соснин, уцелевший свидетель обрушения, не понимая пока как изменился он сам в выпавшей ему передряге, испытывал всё же странное облегчение, наверное, подобное облегчение испытывают, вернувшись после долгих странствий домой, ему становилось на удивление уютно в неряшливом асфальтово-каменном коконе Невского; пролез через дыру в заборе, отодрав край рогожной заплаты, затем, напировавшись, наглядевшись на отглянцованные мельтешащие чудеса, вывалился в чёрную взрывную воронку… и вот, воссоединялся с собственным прошлым, от которого, понимал теперь, был отрезан, – прошлое преданно поджидало в вонючем неодолимом мраке парадных, отсыревших углах дворов и затхлых подвалах, он жадно вдыхал натуральные запахи застарелой грязи, многолетней пыли, радуясь, что ощущает вновь разницу между реальным и эфемерным, между предметами и отражениями. Вертел головой – волнующие женские силуэты мелькали за перилами балконов, далёкое небо плыло в мутных зеркалах-окнах, о, дробные стеклянные хроники, рассыпавшись по фасадам и помутнев, сохраняли, однако, все оттенки небесных переливов, когда-то так бередивших. Люди истлевали, камни, издавна знакомые камни, пропитывались их дыханием, смехом, сочились слезами, а уж покуда жили… Вернулся, вернулся! – всё окрест встречало его потеплевшими взорами как своего; и эта импозантная гранитная громадина, гибрид гастронома с театром, с немытыми витринами, шикарным витражом, навечно замазанным изнутри выцветшими масляными красками, и величавая оконтуренная солнцем Матушка-Императрица меж торжественными неподвижными купами, и обшарпанная перспективка Малой Садовой – без розовой замостки, чугунных фонарей «под старину» и фонтана-фокуса, без «Золотого Века» с тёмно-зелёными маркизами, всё-всё – привычно!

В такси проехали Рубин и Кешка с двумя пышнотелыми блондинками.

Всё на своих местах, всё, – умилился Соснин и увидел, что из кулинарии «Елисеевского», промокая платком кофейные усы, выходил с чувством исполненного ежедневного долга Володя Эрлин.

В самом деле, не пора ли собраться с мыслями, выпить, наконец, кофе? – Соснин завернул за угол.

не получилось

Стук-стук, стук-стук, – костяшками пальцев по опускавшемуся стеклу. – Илья Сергеевич, Илья Сергеевич! – дверца распахивалась, из тёмно-синего «Жигулёнка», припаркованного у «Стола заказов», улыбалась… Жанна Михеевна! Она, она, красиво причёсанная, с подведёнными синькой глазками, безмерно приветливая. – Только раз бывает в жизни встреча, правда? И вот мы встретились, встретились. Как провели День Здоровья, славно на воде отдохнули? – садитесь, садитесь, я подвезу.

с россыпью любезностей, верой в справедливость, и прочими попутными неожиданностями (в тесной кабине)

– Как я рада встрече, как рада, вы мне так симпатичны, Илья Сергеевич, давайте сумку свою, сюда её, ух, тяжёлая. И вы с ней плавали? Ну, так как завершилась ваша Одиссея, удачно? – поразился точности вопроса, на который, впрочем, она тут же сама себе ответила, избавив Соснина от подбора обтекаемых слов, – удачно, коли не утонули, вижу и чувствую, что удачно! А почему не загорели? – солнышко, на заливе загар прилипает! И почему-то выглядите усталым, даже замученным, хоть в отпуск под кавказские пальмы вас насильно выталкивай из нашего смога, но я знаю, знаю, судебные слушания на носу, только вы не горюйте, уверена, всё обойдётся и справедливость восторжествует, подумаешь, окно не там посадили, с кем не бывает…

На заднем сидении ворочался и горячо дышал Бит.

Пыхтение в затылок в вожделенной железной душегубочке… вляпался в малолитражную роскошь, – ругал себя, невезучего тугодума, последними словами за то, что сразу и твёрдо не отговорился от приглашения прокатиться, не сослался на какие-нибудь неотложные дела. С трудом усаживался в тесной кабинке. Как было не вспомнить огромный лимузин-членовоз с двумя великими мертвецами и действительно роскошные ультрановые авто, которые бессильно содрогались в пробке у Пней? Пахло разогретым кожзаменителем, бензином, псиной. И ведь правда – суд послезавтра, суд.

– С кем не бывает, Илья Сергеевич! Мне тоже не повезло, слепондыра с авоськой сунулся под колёса на Загородном, когда я со Звенигородской сворачивала, а ему горел красный свет. Водительские права отняли, я не унывала, и вот, в ГАИ разобрались, с божьей и квалифицированной юридической помощью победу справедливости праздную, после двухмесячного перерыва – первый день за рулём, однако вы не бойтесь, навыков я не растеряла, реакция по-прежнему острая.