Приключения Тигрового кота

Никто из кошек не заговорил с Мати и даже не посмотрел на него. А он, хотя и был новичком на рынке, прекрасно понял, что это значит: в кошачьем мире прямой взгляд в глаза приберегался для уважаемых особ. Мати проскользнул мимо них, прижав уши к голове, и хвост тащился за ним по земле, как упавший бумажный змей.

Мати подумал о Домино, дружелюбном черно-белом, защищавшем его даже тогда, когда другие насмехались. И гадал, что могли делать днем подростки — учились охотиться, изучали историю и традиции, как вроде бы изучал он, насколько он помнил… и где они играют? Ему уже не весело было бродить по рынку в одиночестве.

Забравшись под низкий прилавок, Мати стал наблюдать за ногами проходивших мимо людей. Ему гораздо больше нравился негромкий шорох спортивной обуви по влажному асфальту, чем звонкий стук тонких каблучков. Его чрезвычайно заинтересовало жужжание колес велосипедов, время от времени проносившихся мимо, понравился скрип кожаных ботинок.

Сидя в тени, он с любопытством смотрел на разные сумки. Стеклянные бусинки на сумке какой-то женщины ловили свет и разбрасывали по асфальту солнечных зайчиков. Мати хлопнул по разбегавшимся светлым пятнышкам красновато-коричневой лапой. Наверное, поэтому он и не заметил, как чья-то фигурка скользнула, прижавшись к земле, в тень неподалеку от него.

Внезапно Мати ощутил, что кто-то смотрит на него с дальней стороны прилавка. Он с рычанием развернулся, выпустив когти и распушив мех.

— У меня есть клыки и когти, и я знаю, как ими пользоваться! — воскликнул он весьма убедительно, как ему показалось.

— Не бойся, — ответила незнакомка, тощая молодая кошечка, пестрая, с белыми пятнами и с красным ошейником.

Она осторожно пробралась под прилавком и села невдалеке от Мати; маленький колокольчик на ее ошейнике звякнул.

При звуке ее голоса Мати сразу расслабился. Кошечка принялась умываться. Она сообщала ему, что не собирается нападать. Но это также дало Мати понять, что она волнуется.

— Ты кто такая?

— Меня зовут Джесс. Может, уже слышал обо мне?

Имя показалось Мати знакомым, но он не был уверен откуда. Поэтому промолчал и просто ждал.

— Прошлой ночью я была на собрании при полной луне, — продолжила кошечка. — Я живу здесь, среди кошачьих. Но я, как и ты, родилась не здесь. Я потерялась.

Ну конечно… Джесс была одной из тех, кого кошки называли приблудными. Мати не слишком понимал, что это значит, но даже в полутьме под прилавком он осознал две вещи. Первое — что у Джесс был прекрасный голос, ровный, низкий, искренний, и второе — что она казалась печальной.

— Они здесь не любят чужаков, — сказала Джесс. — Я вижу, как они с тобой обращаются. Помни, они так же обойдутся с любым, кого не знают. — Она говорила, продолжая умываться и не поднимая глаз. — Они сами по себе. Я знаю, это в обычае кошек — доверить кому-то свои дух и судьбу, но чары это или проклятье?

— Там, откуда я приехал, говорят, что кошка, сильная духом, может возвращаться снова и снова в разных телах и жить много жизней…

Мати и сам удивился собственным словам. Пару мгновений он подумал над тем, откуда они взялись. И голос матери откуда-то издали закончил за него: «Говорят даже, что душа необычной кошки может жить вечно…»

— Это и вправду так? — спросила Джесс.

Мати слегка встряхнул головой и посмотрел на нее:

— Я только вчера здесь очутился. Полагаю, тебе это известно. Я даже не сразу сумел сбежать с того корабля, там батраки спорили насчет того, как его разгружать или что-то в этом роде, и они…

— Ты понимаешь речь батраков? — резко перебила его Джесс и пристально уставилась на Мати.

— Конечно… когда прислушиваюсь, — растерянно ответил он. — Разве не все их понимают?

— Но ты никогда никем не владел?

— Нет.

Мати уже чувствовал себя неловко из-за ее вопросов.

— Как странно, — протянула Джесс. — Видишь ли, кошки этого не могут.

— Не могут чего? — не понял Мати.

Хвост Джесс нетерпеливо дернулся.

— Не могут понимать батраков! Я, в общем, могу, но, наверное, потому, что большую часть жизни была домашней кошкой. Однако мне хотелось бы знать, как ты этому научился?

— Ты кем-то владела? — с любопытством спросил Мати, покосившись на проходивших мимо покупателей.

— Да. У меня был чудесный старый батрак, — вздохнула Джесс и отвела взгляд. — А теперь я живу сама по себе, в запертом киоске в конце рыночной площади.

— Я пока остался у Воробья. Он отличный!

— Да, он кажется хорошим. И думаю, ему все равно, что говорят другие. И это очень хорошо, учитывая, что о нем болтают…

— А что болтают?

Мати знал, что его вопрос прозвучал вызывающе. Ему было неприятно думать, что кошки могли быть жестоки к Воробью, который выглядел таким безобидным.

— Ну, говорят… — Джесс замялась.

— Что? Продолжай!

Она посмотрела на Мати в упор, словно решая, что рассказать ему, а о чем умолчать.

— Говорят, что он стар и ленив и что он вроде как и не кот.

— Вроде как и не кот? Что это значит?

— Это значит, что у него никогда не было подруги, наверное, — пожала плечами Джесс. — Но это не важно. Они вообще много болтают, особенно Арабелла и Финк. Обо мне тоже.