Приключения троих русских и троих англичан. Плавающий город. Священник в 1839 году: [романы]

Вся команда оделась в парадную форму и выглядела исключительно опрятно. На офицерах и механиках была очень красивая форма с золотыми пуговицами. Ботинки сверкали, начищенные с британским шиком, и соперничали с лакированными околышами фуражек. Блеск обуви и головных уборов этих красивых людей напоминал сияние звезд. Пример подавали капитан и его старший помощник. В свежайших перчатках, застегнутые по-военному, выбритые до глянца и надушенные, они прогуливались по мостику, находясь на вахте.

Море выглядело величественно и расцветало под первыми лучами весеннего солнца. Ничто не застилало взор. «Грейт-Истерн» находился в геометрическом центре безграничного горизонта. В десять часов корабельный колокол начал медленно бить через равные интервалы. В роли звонаря выступал рулевой, тоже в парадной форме. Он придавал своему действу некую религиозную торжественность, ибо не раз и не два этот колокол подавал металлический голос под аккомпанемент пароходных гудков, когда судно попадало в туман. Невольно все стали искать глазами деревенского звонаря, сзывающего к мессе[348].

В этот момент на носу и корме стали появляться многочисленные группы. Мужчины, женщины, дети — все были тщательно одеты сообразно обстоятельствам. Прогулочные палубы наполнились гуляющими, которые степенно приветствовали друг друга. Все держали в руках молитвенники, и все ожидали начала богослужения. В эту минуту я, проходя мимо, заметил Библии, которые лежали на подносах для сандвичей и которые будут потом разложены на столах в корабельной часовне.

Под часовню был приспособлен самый вместительный салон, находившийся на корме, который своей длиной и правильностью пропорций напоминал здание министерства финансов на улице Риволи. Я вошел. «Прихожан» набралось уже много. Среди присутствующих стояла благоговейная тишина. Офицеры собрались в передней части помещения. Среди них выделялся, точно пастор, капитан Андерсон. Мой друг Дин Питфердж стоял неподалеку и прищуренными глазами обозревал все это собрание. Я осмелился предположить, что он оказался там скорее из любопытства, нежели в силу религиозных побуждений.

В половине одиннадцатого капитан поднялся и приступил к богослужению. Он прочитал по-английски отрывок из Ветхого завета — десятую главу книги «Исход»[349]. После каждого стиха собравшиеся шепотом произносили следующий. Можно было ясно различить высокое сопрано детей, и меццо-сопрано[350] женщин сливалось с баритоном[351] мужчин. Библейский диалог продолжался около получаса. Эта церемония, одновременно очень простая и очень возвышенная, совершалась с чисто пуританской серьезностью, и капитан Андерсон, «наместник Господа», выполнял на борту функции священника посреди бескрайнего океана. Обращаясь к толпе, плывущей над бездной, он вызывал уважение даже у. людей, безразличных к вере. Если бы богослужение свелось к капитанскому чтению, было бы прекрасно. Однако после капитана выступил оратор, который не преминул вложить страсть и необузданность туда, где должны царить терпимость и смирение.

Этот священник, о котором я уже говорил, этот маленький, живой человечек, этот янки-интриган был одним из тех духовных лиц, кто обладает большим влиянием в штатах Новой Англии. Его проповедь была подготовлена заранее, и он просто воспользовался случаем, чтобы ее произнести. Что по этому поводу скажет любезный Йорик?[352] И я обратился к Питферджу. Доктор и глазом не моргнул, похоже, он был расположен разделить в душе пламенное слово проповедника.

С серьезным видом священник застегнул на все пуговицы свой черный сюртук, положил на стол шелковый цилиндр, вынул платочек и слегка прикоснулся им к губам, а затем оглядел всех собравшихся.

— Вначале,— проговорил он,— Господь сотворил Америку за шесть дней, а на седьмой стал отдыхать.

Ну, а я подался к выходу.

Глава XIV

За ленчем Дин Питфердж убеждал меня, до чего блестяще священник произнес свою проповедь. По его мнению, слова обращения обладали мощью крейсеров, стенобитных машин, броненосцев, морских мин. Вдобавок он полагал, что сила слов проповеди отражает величие Америки. Правда, я не уверен, что он восхищался еще и моралью Америки.

При входе в главный салон я увидел новое объявление:

50° 8' с. ш.

30° 44' з. д.

Пройдено по курсу: 255 миль