Приключения в антропоцене

Пока Махабир дает инструкции парню, который, сидя на верхушке раскачивающегося дерева, пытается совладать с инструментом и починить релейное оборудование, я понимаю, что развитие в этих отдаленных деревнях не обязательно должно останавливаться из-за провальной политики государства. На протяжении большей части голоцена люди, подобные жителям Нанги, были бы социально и экономически ограничены географией своей деревни. Настоящий провидец, обладающий целеустремленностью Махабира, сможет изменить деревни, постепенно объединяя их в единую сеть через атмосферу. Однако какой толчок к быстрому и эффективному развитию Непала был бы дан, если бы оно поддерживалось государственными программами, грамотным управлением и регулируемой частной промышленностью с доступом к рынкам, как это происходит в других частях мира?

Демократизация онлайн-информации, образования, информации и рынков означает, что антропоцен обладает потенциалом создания равноправного мирового сообщества – «более плоской Земли», где господству Европы, Соединенных Штатов Америки и нескольких других богатых стран бросают вызов восточные и южные соперники, такие как Китай, Бразилия и Индия. В начале антропоцена уже видны признаки того, что благополучие человечества улучшается – у нас теперь меньше «государств-неудачников», больше стран, выходящих на более-менее демократический путь развития, и общемировое снижение уровня бедности по сравнению с прошлыми десятилетиями. В 2008 году, впервые за всю историю, число и пропорциональная доля людей, живущих на менее 1,25 доллара в день, сократились на всех континентах, и эта тенденция продолжается{19}. Наше использование атмосферной среды с помощью мобильной и интернет-связи, а также предпринимательская деятельность, которая за этим следует, играет важную роль в этих изменениях.

Возможно, как супервид, чьи представители связаны во времени и пространстве, мы смогли приспособить атмосферу для обмена информацией, однако в то же время мы крайне неразборчиво подошли к тому, какие следы мы при этом оставили.

Оборотная сторона нашего вмешательства в атмосферу – многочисленные газы, которые мы выпускаем, – сегодня угрожает вывести из равновесия наш мир и мир природы. Поскольку углеродсодержащие газы, возможно, на неопределенный срок отодвинули наступление следующего ледникового периода, они сослужили нам хорошую службу, однако парниковый эффект от этих выбросов оказывает влияние в каждом уголке планеты, от сельскохозяйственных угодий до пустынь и океанов. Мы сбрасываем столько различных загрязнителей в наш воздушный океан, что не только меняем климат и метеосистемы, но и отравляем себя.

Загрязнение воздуха – не новоприобретение последних лет. Еще Древний Рим был печально известен своими улицами, задымленными горящими кострами из дров и угля, а в 1306 году король Англии Эдуард I запретил сжигать уголь под угрозой смерти. Излишне будет говорить, что мера оказалась неэффективной. Только после того, как в 1952 году лондонский смог за четыре дня унес жизни приблизительно 4000 человек (и еще 8000 за последующие недели и месяцы), вышедший закон о чистом воздухе вынудил жителей Лондона перейти с угля на бездымный кокс. Подобные законы, принятые в 1950–1960-х годах, преобразили атмосферу Нью-Йорка и других городов тогдашнего развивающегося мира – жители Запада до сих пор вдыхают коктейль из загрязняющих веществ, однако в основном это невидимые канцерогены, вроде озона или оксидов азота, а не копоть и сернистые выбросы. Несмотря на это, жители сегодняшнего развивающегося мира живут в условиях, схожих с густым едким туманом середины прошлого века, но в гораздо больших масштабах.

«Темные фабрики сатаны» британской промышленной революции, работавшие на каменном угле, выкрашивали небо в черный цвет и приводили к тысячам смертей – по подсчетам ученых, загрязненный воздух от европейских угольных электростанций продолжает убивать более 22 000 человек ежегодно{20}. Дымоотводы и выхлопные трубы по-прежнему выбрасывают в атмосферу парниковые газы. Однако заметно почерневшее небо прошлых веков сегодня прояснилось благодаря более жесткому контролю за загрязнением, в результате которого фабрики и электростанции были вынуждены внедрить очистные технологии и использовать другие методики. Кроме того, загрязняющие производства были выведены за пределы Западной Европы.