Приключения в междумирье. Наперегонки со смертью

Сильный толчок – и Вера полетела в воду. Полетела молча, как настоящий партизан.

Плюх! Это упал камень.

Плюх! Это достигла поверхности озера Вера, и вода приняла ее в свои мягкие объятия.

Побаюкала, как дитя, и плавно вынесла назад на поверхность.

Вера судорожно вдохнула воздух, приподнялась. Под руками была вода, мягко пружинившая, как водяной матрас, но вполне себе устойчивая. Вера встала в полный рост, посмотрела на плавающий рядом камень (чудная картинка, на которую и дикари немо таращились), на стайку рыбок, накинувшихся разом на удерживающую валун веревку. Несколько мгновений – и перегрызенная рыбками веревка вместе с камнем ушла под воду. А вот Вера осталась стоять, как ни в чем не бывало. Беспокоил только сильно прикушенный во время молчаливого полета в озеро язык: он распух и ныл. Вера потопала ногами, попробовала ходить – вода держала не хуже асфальта.

«Гулять по воде, гулять по воде…» Не так это и сложно с личным демоном за спиной, даже молиться не надо.

И что дальше? С тяжелым вздохом, подобрав подол намокшего платья, Вера двинулась обратно к мосткам.

Не ясно, что больше ошарашило дикарей: ее изящная походка «от бедра» по волнам озера или возвращение к ним.

«Полагали, я брошусь убегать с воплями? Ха, не на ту напали! Мне вас еще поражать и поражать по уговору с высшими. Эй, чего пихаетесь?! Вам места на деревянных досках жалко? Ой, да не утопну я, не видите, что ли: вода меня поглощать не хочет! Да, камни ваши и товарища вашего вполне охотно в своих недрах приютит (ан, нет: выплыл дикарь), а вот я непотопляема, как… да просто непотопляема, и всё, некогда мне сравнения придумывать! Ведите меня уже к своему богу, пока муж не устал воду твердой дорогой обращать. Ай, не пускаете на мостки и ладно, по воде до берега дойду».

По воде не получилось: стоило Вере отвернуться от толпы дикарей, ощетинившихся копьями и не пускающих ее в свою дружную компанию, как воды озера перед ней расступились, и побрела она по сухому песчаному дну, усыпанному ракушками, чувствуя себя одиноким Моисеем, которого бросили все евреи. Квазик Ветхого Завета обчитался или сам такой на идеи плодовитый?

На берегу представление продолжилось: Веру пихнули в большой горящий костёр, в котором она деловито посушила мокрое платье и вышла с фразой: «Теперь коня давайте, на скаку останавливать буду».

Коня не дали (какие жадные дикари!), зато пару раз бросили в пропасть, откуда она вылетала пробкой.

– Восходящие воздушные потоки, – пожала плечиками Вера, вознесясь обратно в третий раз, и мстительно предложила жрецу: – Не хотите сами испытать?

Дикари нехорошо оживились, поглядывая на своего пастыря, а жрец попятился и зло прицыкнул на Веру.

– Я отведу тебя в последний путь, откуда нет возврата, – со злорадным предвкушением сказал он, выделив интонацией слова о последнем пути.

Судя по отразившемуся на лицах дикарей смертельному испугу, от этого обещания у них кровь в жилах застыла, напугав несчастных сильнее, чем вода, огонь и каменная бездна. А вот сердечко Веры забилось в предчувствии, что она, наконец-то, заинтересовала дикарей достаточно сильно, чтобы ей показали что-то действительно стоящее, избрали для нее не самый примитивный метод казни. Захотелось поторопить жреца и подтолкнуть его в направлении этого «последнего пути». В самом деле, уже вечер скоро, а она не обедала, не ужинала и по мужу соскучиться успела: Квазик хоть и рядом, однако невидимый, неслышимый и неощущаемый муж – это вариант, прямо скажем, на большого любителя. Лично Вера предпочитала чувствовать и тяжесть тела, и силу гладких мускулов, и бугристость шрамов-заклинаний под рукой, видеть горящие черные глаза. Да и послушать супруга иногда занятно.

Обещанный последний путь привел в горы. Ряды сопровождающих разведчицу дикарей сильно поредели: из прежних двух сотен осталось не больше десятка мужчин во главе с толстым жрецом. Все поголовно тряслись от страха и покрывались холодным потом, даже жреца колотило крупной дрожью. Все долго пробирались под развесистыми ветками низких колючих кустов, петляли по горным серпантинам. Спустились в мрачное, темное ущелье, дно которого затеняли нависшие со всех сторон известняковые наросты на скалах и каменные уступы.

Вера шла и ухмылялась, пока не увидела под одним широким каменным «козырьком» железную дверцу с красочным, фосфоресцирующим в тени символом… Поспешно всколыхнулась лингва, напомнив аналог из родного мира, и Вера вбила каблуки в тонкий слой горной почвы, отказываясь двигаться дальше. Шпионский долг шпионским долгом, но некоторые моменты стоило бы обсудить отдельно! Вопрос даже не в ней, а в молодых высших за ее плечом, в Тине и Боре, что еще не женаты и вполне могут задуматься в будущем о полноценной семье и детях, и в Квазике, который точно намерен род продлять.

– Двигай! – рявкнул жрец и больно ткнул ее между лопаток.

«Пустота» за спиной Веры зло колыхнулась, и мимолетная боль тут же ушла, а разведчица поспешила высказаться: