Вера пела и представляла себе утомленного погонями за монстрами Квазика, который устало бредет сквозь серую мглу к светящимся окнам своего дома и его встречает зеленая поляна, цветущие ромашки, беседка под плакучею березкой, настоящие бабочки и птицы.
Постойте, она что – жалеет этого бездушного монстра? Монстра, который спасает миры от злобных порождений косоруких творцов? Монстра, которого никто не любит и к которому даже искренней симпатии никто не испытывает? Монстра, который после спасения всех и вся возвращается в свой пустой и неуютный дом? Дом, находящийся в серой зоне отчуждения, куда без специального приглашения, просто так, никто не заглянет на огонек?
Эх, русские женщины, как легко пробраться в ваше широкое сердце – одинокий, печальный благородный рыцарь просто обречен на вашу благосклонность. Даже если у него внешность чудовища, рога и хвост. Даже если иногда к нему залетают равнодушные самовлюбленные сильфиды.
Воображение Веры работало вовсю. Серая муть заколыхалась, расступилась в стороны и зазеленела под ногами Веры, уплотнилась и… полянка действительно возникла, а главное – появилась нормальная гравитация, позволявшая твердо стоять на невысокой траве с ромашками и васильками. Хорошо утоптанная тропинка вела вдоль этой полянки к… окну. Вера вздохнула и представила себе вместо псевдо-окна дверь. Получилось.
– Ой, Мими, надеюсь, Квазик не заругается. И зачем ему столько окон в пустом огромном зале? А теперь будут настоящие окна с видом на настоящую (уж не знаю, в какой степени
Мими насмешливо замигала глазками.
– Что, они только себе новые формы воображали? – Вера выпятила грудь колесом, поясняя свой вопрос, и Мими ответила утвердительно. – Тогда понятно – заняты были дамы, им не до интерьеров было. Пошли, Мими, вокруг дома – у меня фантазия еще не истощилась. С этих двух сторон сосновый бор изобразим, а с последней стороны попробуем цветник вообразить и деревья фруктовые. Интересно, как это все приживется? Ой, и поливать, наверное, надо? А земля-то у меня нормальная вообразилась, растения не погибнут?
Мими слетела с Вериной ладони вниз, покаталась по земле и отморгала ответ: «Нет», в смысле, что растения не погибнут.
– А птички и бабочки почему не создались, знаешь?
«Да».
– Эх, жаль, что ты не можешь объяснить – почему. Попробуем угадать: животных только создатели миров правильно вообразить могут?
«Да».
– Тоже жаль, но переживем. По-моему, и так красиво получилось.
«Да».
К тому моменту, как способность к воображению у Веры опять истощилась и страшно разболелась голова, успели сформироваться и зажить автономной жизнью: земля с травой вокруг всего дома, редкие ромашки на ней, несколько деревьев соснового бора и пара цветущих яблонь. Беседку с березкой, цветник и увеличение числа деревьев в боре и саду пришлось отложить на будущее, так же как и попытку вообразить синее небо над головой: пока вокруг всего созданного колыхалась серая муть, из которой сверху на поляну лился такой же рассеянный свет, как с потолка в доме.
– Теперь хоть из дома спокойно выйти можно будет, клаустрофобия не замучает, – пояснила свои действия Вера, обращаясь к Мими, которая весело прыгала в молодой траве, старательно придавливая к земле бело-желтые головки ромашек. Ромашки оказались на редкость жизнестойкими: стоило Мими отлететь к следующей «жертве», как зеленые стебельки распрямлялись и лепестки расправлялись. – С облагораживанием территории на сегодня всё, пойдем иллюзии с окон снимем и обедом займемся.
Глава 14. Универсальный язык и демоническое хамство
Первым пунктом меню Вера назначила воображенный кофе в кружке с действующим заклинанием – у нее болела голова и кроме навязчивого видения любимого кофеиносодержащего напитка ничего другого в мыслях не крутилось. Пока Мими показательно скакала по пустой сковородке, донося до Веры простую мысль, что на обед должны быть только блины и ничто иное, землянка наслаждалась вкусом капучино, не акцентируясь на отсутствии знакомого аромата у этого напитка. Хотя, честно говоря, без аромата кофе не так хорош… не так…
Головная боль немного отпустила, но воображение было вялым и замедленным, так что с огромным трудом Вере удалось сотворить яйца и молоко. Порадовавшись, что все прочие продукты она вчера вообразила в килограммовых пакетах (а масло – в литровой бутыли), Вера принялась жарить блины, по-честному раскладывая их в три стопки: себе, Мими и Квазику, так как иначе сытой осталась бы только Мими. Понятно, что заговоренная посуда создаст тебе почти что угодно даже при минимальном уровне воображения и бесконечно усталой голове, но блинчиков с таким настоящим ароматом она не создаст.