Приключения знаменитых первопроходцев. Америка

Не странно ли обнаружить по меньшей мере в ста лье от побережья Французской Гвианы людей, которые еще находятся на уровне каменного века? Таковы уаякулеты, ужас негров бони; они настолько дикие, что еще не умеют строить пироги.

На карте мы отметили скалы и главные съедобные растения, которые можно найти на Жари. Если золото и почти чистое железо (гематит)[620], встречающиеся в верховьях реки, трудны для добычи, то в нижнем течении можно в достатке найти природные богатства растительного происхождения, заслуживающие интереса производителя. Сарсапарель[621], каштаны или бразильский орех, копаиба, приносят хороший доход. Но наиболее интересным является каучук, млечный сок гвианской гевеи (креольская сиринга), очень распространенной на низменных землях нижнего течения Жари.

Крево закончил свое путешествие 9 ноября. Принятый за беглого каторжника властями Белена, что лестно для их проницательности, он был отправлен на родину обосновавшимся здесь добрым французом Д. Барро, который дал ему деньги, необходимые для возвращения.

Едва вернувшись во Францию и вылечившись от глубокой анемии, которая чуть было не погубила его, доктор Крево отправился во второе путешествие, более длительное, трудное и рискованное, чем первое, предмет его давней мечты. Он легко добился от морского министра второго задания и отправился из Франции 7 июля 1878 года. Прибыв в Гвиану 28 июля, путешественник снова взял с собой храброго Апату, который с нетерпением ждал его и с радостью к нему присоединился.

Во время этого путешествия главным было исследование реки Ояпоки и сплав по Пару, который он совершил в пироге, несмотря на пороги и водопады. Затем ему пришла мысль пройти по Амазонке до отрогов Анд.

«Поднявшись по Ояпоки и спустившись по Пару, — рассказывает он, — мы замыслили проплыть на пароходах по Амазонке, которые поднимаются по этой большой реке почти на восемьсот лье в глубь Американского континента.

В пути бразильский морской офицер, капитан Таварес, член Парижского географического общества, пригласил меня совершить экскурсию по реке Иса, или Путумайо[622], притоку Амазонки, длина которого составляет не менее четырехсот километровых лье[623].

Я принял его предложение и высадился в устье Токантинса[624] вместе с Апату, набрал экипаж, купил лодку, но вот в момент отплытия мой компаньон заболел и индейцы покинули меня.

“Эта река, — говорят они, — очень нездоровая, полна насекомыми, которые преследуют путешественника днем и ночью; сезон неблагоприятный (январь), берега затоплены, течение быстрое, нужно пять месяцев, чтобы достичь верховий”.

После экскурсии по Амазонке, где я изучил способ приготовления кураре у индейцев тикуна[625] на Жавари, я вернулся в Пара[626] с намерением возвратиться во Францию. Я уже взял пассажирский билет на английский корабль, когда узнал, что маленький пароход «Кануман» должен вскоре подняться по реке Иса. Он зафрахтован, чтобы принять груз хины, собранный компанией Р. Рейеса в отрогах Восточных Анд, в верховьях Исы и Жапуры[627]. Я занял место на борту 29 марта 1879 года, и 15 апреля 1879 года в семь часов вечера мы подошли к устью Исы…

Населения на берегах этой реки было немного. Мы не насчитали более двух сотен в хижинах, встречавшихся тут и там. Индейцы района Верхней Амазонки, как и Гвианы, расселились по большой реке, чтобы укрыться на ее притоках; рыбная ловля и охота здесь были легче, и их не беспокоили белые, стремившиеся эксплуатировать и поработить аборигенов.

Время от времени эти дети природы вступают в деловые отношения со сборщиками сарсапареля или какао, но они не бывают продолжительными. Наступает момент, когда дикарь, поменяв свой каменный топор на нож или клинок, находит общество белого непереносимым и возвращается в лес. Большую трудность в распространении промышленной цивилизации среди местных жителей Южной Америки составляет отсутствие честолюбия. Индеец, у которого есть один нож, не сделает ничего, абсолютно ничего, чтобы иметь другой.

“Кануман” отправился из Пара 29 марта, нам потребовалось пятьдесят дней, чтобы пройти от устья Амазонки до предгорий Анд.

Не удивительно ли, что пароход заходит в глубь континента на расстояние двух тысяч трехсот тридцати шести миль, то есть около четырех тысяч трехсот двадцати шести километров? Пятьсот тридцать шесть миль отделяют Пару от Санту-Антониу в устье Исы. Еще бы четыреста километров — и мы бы попали из Атлантического океана в Тихий.