Приключения знаменитых первопроходцев. Америка

А дальше исследователь столкнулся с затруднением, связанным с поиском дальнейшего маршрута. Благодаря сведениям, полученным от хинейрос — сборщиков хинной коры, — Крево имел представление о многих реках, находившихся на небольшом расстоянии от Нейвы и направлявшихся, как казалось, на северо-восток. Эти реки, думал Крево, должны быть истоками одного притока Ориноко. В этой стране считают, что они образуют реку, называемую Гуаяберо, или Гуавьяре[635]. К берегу подступают стеной вечнозеленые псидиумы[636], которые здесь встречаются в огромном количестве. Впрочем, никто не знает ни ее приблизительного объема, ни направления.

«Нам посоветовали, — продолжает Крево, — отправиться по этому пути, так как Гуаяберо, кажется, самая большая река после Апуре, уже исследованной нами, которая стекает с восточных склонов Анд».

Доктор Крево нанял мулов, чтобы перевезти багаж и людей в горы. «Я не буду распространяться, — вспоминает он, — о перипетиях путешествия в горах. Скажу только, что мои спутники, вынужденные оставаться в седле по десять часов в день в течение двух недель, должны были проявить недюжинную силу воли и энергию в этом испытании. Поскольку ни один из них не имел навыка в верховой езде, то выход отряда из Нейвы не был триумфальным. Простим местных жителей, которые во всеуслышание предрекали, что с такой командой мы далеко не уедем.

На четвертый день похода мы пришли в маленькую деревню Коломбия, которая служила складом для хины, собранной в этом районе. Лежанн совершил экскурсию в Пуэрта-дель-Сьело (то есть Врата Неба), где один из наших соотечественников, бежавший от Коммуны[637] и живущий отшельником, выращивал хинное дерево на высоте 2000 м. Я разговорился с генералом Лусио Рестрепо, стоявшим во главе хинной компании. Он пришел в восторг, когда я ему рассказал, что прибыл сюда с намерением спуститься по Гуаяберо.

Четырнадцатого октября мы преодолели Восточную Кордильеру на высоте 1970 м; я не видел ничего более величественного, чем бескрайний горизонт, который предстал перед нами. Что может быть приятнее для глаз, чем это огромное море зелени, которое лежало у наших ног!

Двадцать пятого ноября в полдень багаж погружен на плот, пирога привязана сзади. Мы приближаемся к торжественному моменту нашего путешествия; сердца трепещут, сейчас мы бросимся в эти воды, которые понесут нас через Американский континент.

Апату не хотел покинуть порт, не оставив память о нашем переходе. Я написал на дереве:

Четыре француза

Двадцать пятого октября 1880 года.

Все заняли места на плоту; мы отдали швартовы и вот отправляемся в неизвестность. Не имея возможности управлять нашим судном, мы пустили его плыть по течению. Сначала мы шли медленно, но после сотни метров река немного сузилась и образовалась стремнина; нас потащило с головокружительной скоростью, нечего было и думать о том, чтобы остановиться. Палатка, которая должна была укрывать нас от знойного солнца, зацепилась за ветки и была тотчас снесена. Вскоре несколько бревен, вырванных ударом о ствол дерева, уплыли по течению. Плот сильно накренился в мою сторону. Апату пытался остановиться, набрасывая веревку на ветку, но неудачно нас продолжало нести с еще большей скоростью. Нельзя было терять ни минуты, поскольку уже половина багажа плавала в воде; плот полностью расшатался, еще немного, и он рассыплется. Необходимо причалить любой ценой.

К счастью, река расширилась; течение было еще сильным, но воды менее глубокие. Апату прыгнул в воду и, напрягшись изо всех сил, остановил наше потрепанное судно.

Прошло всего двадцать минут, как мы покинули порт!

Пирога также была в плохом состоянии, поскольку была слишком истонченная огнем при строительстве. На дне у нее была трещина, и она набрала столько воды, что едва могла нести двоих. Ее останки были выброшены на пляж, и следовало немедленно подумать о строительстве нового плота. Апату увидел на другом берегу те же деревья с легкими стволами, которые колумбийцы используют для строительства плотов на Магдалене.

Мы устроились на ночлег на мокром песке. Апату подвесил свой гамак к ветке над маленьким ручьем. Мы начали засыпать, когда он явился с гамаком в руках. Негр решил сменить квартиру, когда услышал плеск воды прямо под собой. Что это — выдра, кайман или змея боа? Темнота была такой глубокой, что Апату смог разглядеть только хвост, который с силой бил по воде. Соседство невиданного животного нас тоже не оставило спокойными. Тем не менее мы вытянулись на песке бок о бок. Но Лежанн и Апату, которые расположились по краям, держали ружья под рукой, готовые по тревоге немедленно взяться за них.

Ночь прошла, к счастью, без осложнений. Как обычно, мы встали днем; Франсуа разжег огонь, приготовил кофе, и вскоре мы принялись за работу.