Прикосновение

– И приказы отдавал Галилео?

– Галилео, но, разумеется, чужими устами, голосом другого человека.

– Но ведь мы строго следуем протоколам, соблюдаем правила, призванные предотвратить как раз нечто подобное.

– Ваши протоколы надежны лишь настолько, насколько надежны люди, их разработавшие. Галилео уже давно среди вас. Возможно, когда вы обсуждали пароли с одним из своих друзей, вы согласовали их с кем-то совершенно другим.

– Мне трудно в это поверить.

– Людям всегда труднее воспринять жестокую правду, нежели простую ложь.

У него перехватило дыхание, пальцы теперь безостановочно скребли поверх рубашки.

– И мы должны верить вам – убийце, торговке людьми…

– Сэр! – Койл мгновенно вскочил на ноги.

– Что бы ни говорил Койл, – спонсор заговорил громче, не давая тому вмешаться, – не думайте, что ваша претензия на гуманность компенсирует хотя бы часть вреда, нанесенного вами прежде!

– Но все не так, сэр…

– Майкл Питер Морган! – Мой голос, высокий и звонкий, прорезал воздух, заставил спонсора откинуться на спинку кресла, вызвал дрожь в его холодных, покрытых морщинистой кожей пальцах. – Сколько лет вам сейчас? Ваше тело охвачено старческой слабостью, но ведь вам… немногим более двадцати пяти или тридцати лет, верно? Вы по меньшей мере на тридцать лет моложе тела, узником которого стали. Скажите, когда они убили Янус, вы знали, что отдали приказ убить самого себя? Это вас застрелили в том домике в Сен-Гийоме – существо, чья рука держала руку вашей жены, чье сердце любило ваших детей, существо, которое стало вами плоть от плоти, но сохранило свою душу. Вы потеряли невероятное количество времени. Вся ваша молодость пропала, не успели вы и глазом моргнуть. Казалось, вы задремали ненадолго, но проснулись уже таким, какой вы сейчас. Человеком эклектичных привычек и наклонностей… Кто вы такой? Сомневаюсь, что вы сами знаете ответ на этот вопрос.

Старика крючило и ломало от мучившей его боли, одной рукой он вцепился в край стола, другую прижал к груди. Он поднял на меня мутноватые глаза, посмотрел мне в лицо и прошипел:

– Откуда вы меня знаете?

– Я хорошо знала Янус. Общалась с той личностью, которой вы были в реально прожитой жизни.

Он открыл рот, чтобы заговорить, но губы его не слушались, их уголки опустились, и он не произнес ни звука.

– Мистер Морган, – спросила я, – вы замечали другие случаи потери времени?

Тишина. Но не полная тишина. Сквозь эту тишину слышалось, как наши губы втягивают воздух. Тишина напряженных мускулов, быстро бегущей в жилах крови, ускоренного сердцебиения. Тишина, когда весь мир шумит где-то по другую сторону запертой двери. Это была поистине гремящая тишина в умах, которые не осмеливаются озвучить свои мысли.

– Мистер Морган, – тихо сказала я. – Вы изучали экономику в Гарварде. Занимались тхэквондо, обладали ужасающим вкусом в выборе одежды. Ваши родители умерли, а вам едва исполнилось двадцать пять лет, и вы все еще оставались девственником, когда Янус завладела вашей плотью. Вы лишь на секунду прикрыли глаза, а открыв их снова, увидели рядом плачущую жену и своих дочерей – Эльзу и Эмбер, не понимавших, что произошло с их папочкой. Они считали его умершим. Хотя умерло только сознание, но не тело. Мне все это известно, потому что я знала вас, мистер Морган. Мы как-то даже пили вместе в гостиной для первокурсников. Принстон, тысяча девятьсот шестьдесят первый год. Я тогда была… кем-то другим. Просто занималась своей работой. И с тех пор вы стали охотиться на нас, используя все ресурсы, все то огромное состояние, которое вам оставила Янус. Но вы теперь глубокий старик и очень одиноки. Поэтому спрашиваю вас еще раз: вы замечали другие провалы в памяти?

Тишина. Спонсор сидел, тяжело и прерывисто дыша, опустив голову, с силой прижав руки к груди.

– Натан, – пробормотала я. – Отойди от него подальше.

Койл медленно попятился. Зато я шагнула вперед. Пэм тоже пришла в движение, наблюдая за мной. Опершись спиной о стену, она вынула пистолет и направила его мне в грудь. При этом она расположилась примерно на одинаковой дистанции от каждого из нас. Я встала перед Майклом Морганом на колени, разглядывая дряхлые, покрытые печеночными пятнами руки, которые были так молоды, пока принадлежали ему одному. Я протянула к нему ладони и прошептала:

– Мне необходимо прикоснуться к вам, мистер Морган. Я должна убедиться, что вы тот, за кого себя выдаете.

У него теперь тряслась даже голова, на глазах показались слезы, но он ничего не говорил, не пытался меня остановить, хотя едва дышал.

– Кеплер… – прошептал Койл. Он собирался то ли задать вопрос, то ли предостеречь, но в то же время не хотел мне мешать – только не сейчас.

Пока никто не передумал, я взяла Моргана за руку, крепко сжала ее, переплела наши пальцы и… не почувствовала ничего. Только кожу. Одну только кожу.

И я отпустила Моргана, оставив его дрожащим, со слезами, сбегавшими по глубоким морщинам на его лице. Он был молод. Еще так невыразимо молод.

– Кеплер? – услышала я голос Натана, резкий и встревоженный.