Прикосновение

Ненавижу быть старой. Резкий переход с крепких и легких ног на скрюченные артритом конечности порой чреват травмой. Я сделала шаг и чуть не упала, неправильно рассчитав центр тяжести и пропорции скелета. Потом шагнула еще раз, гораздо более осторожно, но почувствовала, как дрожь пробежала от коленей вверх по хребту. Зато моя левая рука уже нащупала в кармане связку ключей. Я достала их и увидела тощие пальцы, покрытые кожей, напоминавшей сушеный финик. Склонившись еще ниже, чтобы рассмотреть ключи, я ощутила резкую боль в спине, и до меня дошло: если я сейчас уроню связку, это будет настоящей катастрофой.

Совершенно сбитый с толку мужчина с портфелем позади меня явно раздумывал, не спросить ли, где он находится и как здесь оказался. Но кому взбредет в голову о чем-то расспрашивать такую развалину, в которую превратилась сейчас я?

…Элис Майр жила на третьем этаже. Я поднялась на лифте и оставила свою тележку на лестничной площадке. Нажала на кнопку звонка один раз, второй. Ответа не последовало. Подумала, не постучать ли, но в пальцах почти физически ощущалась пустота, а в руке было столько же силы, сколько в промокшей под дождем газете. И я позвонила еще раз.

Теперь изнутри донесся голос, сказавший по-немецки:

– Сейчас! Уже иду!

Дверь приоткрылась на дюйм, запертая на цепочку. Я скривила лицо в глуповатой улыбке, обнажив вставную челюсть, и спросила:

– Вы не знаете, куда я могла деть свои ключи?

В щели был виден только один глаз небесно-голубого цвета.

– Ваши ключи?

– Да. Они были у меня, но куда-то задевались.

Судя по выражению глаза, его владелица задумалась.

Всем известно, что призраки тщеславны. А что нам еще остается? Мне говорили, что старики не замечают возраста, пока на них с сокрушительной силой не обрушиваются всевозможные болезни, как астматики предполагают, что дышать тяжело не только им, но и всем окружающим. Ни один призрак никогда добровольно не переместится в старческое тело.

– Секундочку, – сказал голос.

Я услышала скрежет головки цепочки, и дверь распахнулась. Передо мной стояла женщина ростом примерно пять футов пять дюймов с коротко постриженными светлыми волосами и намеком на легкие веснушки, разбросанные по раскрасневшимся щекам. На ней была традиционная одежда для бега трусцой: футболка и шорты с лайкрой. Когда она уже открыла рот, чтобы дать мудрый совет возникшей на ее пороге престарелой соседке, я снова улыбнулась ей своей самой ослепительной улыбкой и ухватила за руку.

Думаю, она даже не успела испугаться.

– Мэм, – спросила я старушку, которая с трудом держалась на ногах, – не помочь ли мне доставить покупки в вашу квартиру?

Глава 45

Впечатления от тела женщины, которую зовут Элис Майр.

Хорошие зубы, отбеленные химическим методом, прекрасные волосы, не выщипанные мягкие брови, плавно изгибающиеся над глазами. Легкая боль в голенях – вероятно, результат длительной пробежки по холоду. Зрение острое. На ногах удобная обувь. Только слегка чешется нос. Как же приятно снова стать молодой!

Я закрываю за собой дверь и осматриваюсь в своей квартире. Стены покрашены белой краской с легким оттенком, который дизайнеры скорее всего называют «жемчужным». Сборная мебель, кремовые шторы на окнах. Плоская телевизионная панель, пара журналов: один посвящен женскому боксу, второй – вымирающим белым медведям. По стенам несколько картин подражателей импрессионистам – такие на распродажах идут три по цене двух. Кровать Элис тщательно застелена. Одеяло в тон наволочкам на подушках, но вот ее портативный компьютер, стоящий на кухонном столе рядом с остывающей чашкой кофе, защищен паролем. Я охлопываю себя, не нахожу карманов, но потом вижу мобильный телефон, лежащий на микроволновой печи. Для его активации тоже необходимо знать код.

Я выдвигала ящики, пролистывала книги, рылась в старых бумагах, изучила содержимое мусорной корзины и бака на кухне под раковиной. Никаких фотографий друзей, телефонных списков или перечня подарков к Рождеству для любимых коллег, который пришелся бы очень кстати. Ни досье, ни папок, ни снимков, сделанных в отпуске. В этой квартире не обнаружилось ничего, связывавшего хозяйку с внешним миром, не считая, конечно же, девятимиллиметрового пистолета, хранившегося в прикроватной тумбочке. Элис явно не собиралась участвовать в конкурсе на самую гостеприимную хозяйку.

Я сидела на мягком диване в кухне с кремовыми стенами, допивала остатки кофе, сваренного Элис, и пыталась обдумать ситуацию.

Из всех открывавшихся передо мной возможностей – а их было не так уж много – только одна представлялась сколько-нибудь ценной. Хотя и ее ценность казалась сомнительной.

Просто уйти? Элис Майр совершенно необязательно оставлять больше чем легкое подозрение, что ее телом воспользовались. Я могла немедленно постучать в дверь квартиры старушки, возобновить разговор с того места, на котором мы его прервали, а потом удалиться, исчезнуть, словно меня и не было. Койла со временем кто-нибудь обязательно найдет. Но когда это случится, я буду уже очень далеко.