Прикосновение Фейри

Я посмотрела себе под ноги. Мраморный пол выглядел… почти жидким. Как будто он сделан из густой текучей слизи. Я моргнула. Это вещество действительно текло. Оно перетекало по нашим ступням, окутывая наши ноги. А затем пол просто перестал двигаться. Он вновь сделался твёрдым, а наши ноги оказались заточенными в мрамор.

— Трансформирующее заклинание, — полковник Файрсвифт провёл рукой над нашими мраморными оковами. — Это магия Никс. Ни один ангел не умеет так управляться с Тенью Оборотня, как она.

Я вспомнила то время, когда Никс притворялась моей подругой Басанти. Она одурачила всех. Никто даже не заподозрил её. Специальностью богини Валоры также являлась трансформирующая магия. Они делили одну магию и одного отца. У них было много общего, и всё же они ненавидели друг друга. Ненависть — такая бесполезная эмоция.

Никс и Ариус появились из теней, взглядами пробежавшись по оппонентам, которых они победили. Некоторые солдаты в отключке зашевелились, а вместе с ними и мраморное море. Оно захватило их запястья и лодыжки, прижав их к полу.

Узорчатая золотая расчёска сверкнула в руке Никс. Или Первого Ангела одолело безудержное желание причесаться, или же эта расчёска — артефакт Зариона. Я ставила на последнее, хоть этот предмет и напоминал женскую расчёску. В конце концов, Зариону нужно расчёсывать свои длинные светлые волосы. И ему нравились яркие и блестящие предметы.

Когда Никс приблизилась к нам, полковник Файрсвифт вытащил бинокль из куртки. Не знаю, чего он собирался этим добиться — если только он не хотел бросить бинокль ей. Он помахал биноклем вокруг. Магические блёстки посыпались с линз. Они выглядели как бриллиантовая крошка. Эти бриллиантовые блёстки пролетели по воздуху и прилипли к расчёске в руке Никс. Полыхнула магия. Из расчёски хлынули образы, которые проецировались на всю комнату.

Воспоминание. Бинокль вытянул воспоминание из расчёски Зариона, совсем как это было с короной Валоры.

Нет, не просто воспоминание. Целая серия фрагментированных воспоминаний и мыслей Зариона хлынула из расчёски, проигрываясь так быстро, что без моих вампирских органов чувств я не смогла бы все их осмыслить.

Я видела, как Зарион сражается с ангелом Сириусом Демонслейером.

Ангел дал хороший отпор, но куда ему тягаться с богом. Магический клинок Зариона полоснул по нему. Изменник Демонслейер, который предал своё призвание, чтобы спрятать свою украденную любовницу, был мёртв. Зарион вновь пронзил ангела своим клинком — просто чтобы убедиться, что тот погиб. Зарион испытал особенное наслаждение, обрывая жизнь нового любовника Эвелины.

Затем, когда её последняя защита рухнула, Зарион занёс свой меч над Эвелиной. Главу чикагской стаи оборотней с раннего возраста покрывали шрамы, и нельзя назвать её красавицей, но она была свирепой воительницей. И Зарион любил её, как никого другого. Эта любовь довела его до временного помешательства. Зарион взглянул на округлившийся живот Эвелины. Ребёнок внутри неё — ребёнок Зариона — был не просто проблемой. Он был катастрофой.

Мерсеру сошло с рук зачатие полубога только потому, что он сам был королём богов. Если бы другие боги узнали о ребёнке Зариона, его союзы развалились бы на куски. Сейчас у него в процессе столько деликатных затей. Столько стоит на кону. Ему нужны эти союзы. Ему нужна поддержка других богов. Он не мог позволить, чтобы вся его работа покатилась псу под хвост, когда он так близок к исполнению предначертанного.

Зарион атаковал Эвелину. Она сражалась как всегда доблестно, но вскоре пала жертвой клинка бога.

Он опустился на колени возле её мёртвого тела и легонько провёл ладонью по её лбу.