Прикосновение Хаоса

Короткие мёртвые реплики, в мелкие брызги расщепили пьянящую и ласковую волну очарования, накрывшую Венского, во время встречи с влюблённой, пожилой парой.

— Да, нет нормально, я не занята. — и Лена направилась в комнату.

— Нормально…не занята… — повторил как заворожённый Александр.

Он, почему-то не пошёл за ней, он направился на кухню. Остановившись в центре помещения, он обшарил глазами, стол, шкафчики, стулья, мойку для посуды, втянул в себя, как высокочувствительный прибор воздух. Ничего не обычного. Чистый стол, аккуратно расставленные стулья, убранная посуда, и никаких посторонних запахов.

— Я ревную! — зло признался он сам себе.

Постояв несколько секунд, он подошёл к окну, и тупо уставился на улицу. На глаза попалось то самое место, где юные создания пытались сделать стол из его машины. Венском стало неловко за своё поведение. На мгновение чувство вины за несдержанность вытеснили из головы мысли о состоянии Лены, но…лишь на мгновение.

Он так и стоял у окна, когда в кухню вошла она.

— И что ты там так профессионально высматриваешь? — она ёрничала.

— Я? Да так…просто смотрю. — ответил он, хотя его взгляда не было на улице, он был направлен скорее внутрь Александра, в самое сердце, а там… ничего кроме растерянности, и неприятного предчувствия, — Часы не стучат…

— Что? — Лена присела на стул около обеденного стола.

— Я говорю у тебя не слышно стука часов. — задумчиво произнёс Александр.

Лена усмехнулась.

Он повернулся и ещё раз заглянул ей в глаза. Время тихо замерло. Волнение, страх, слёзы. Она плакала. Венский приблизился к ней. Нет, это не пустота, не равнодушие, это разочарование, сильное, разрушительное разочарование.

— Ты плакала? — он опустился перед ней на корточки, пытаясь взять её ладошки в свои руки.

Лена нервно отдёрнулась.

— Что произошло? Тебя кто-то обидел? Лена!?

Она посмотрела на него. Плохо посмотрела, будто проедая взглядом, пытаясь отыскать в его глазах, что-то дрянное, гадкое.

— Да, что с тобой!

— Саша. — она назвала его по имени, но не так как всегда, слишком грубо, слишком цинично.

Он поморщился.

— Да.

— Можешь ответить честно?

Венский приготовился к неприятному вопросу, и от того вид его сделался слегка отрешённый. Разум выставлял привычную для него защиту.

— Ну, конечно. — он криво ухмыльнулся.

— Ты убивал людей?

Венский вздрогнул. Защита развалилась как карточный домик. Он не поверил своим ушам. Что она спрашивает? Зачем? Кто…нет откуда…?

— Я не понимаю вопрос. — его глаза сделались узкими, как у азиата, он напрягся. — Я не понимаю, что ты спрашиваешь?

— Ты убиваешь людей? — безжалостно повторила Лена.

Венский отшатнулся.

— Ты что говоришь? Ты сама понимаешь, что спрашиваешь? У меня, у боевого офицера? Ты хочешь напомнить о моём прошлом? Зачем, Лена?

— Не притворяйся, — её голос был холоден и твёрд как гранит, — Я не спрашивала тебя, что ты делал на войне. Я спрашиваю, чем ты зарабатываешь на жизнь здесь, в Москве?

Часы не отстукивали ход времени. Она смотрела на него, он на неё. Она читала в его глазах зарождающуюся ярость, он видел, что она не хочет слышать правду. Противостояние взглядов. Слабая беззащитная женщина, почти не мигая, смотрела в глаза сильному, видавшему безумные схватки воину, и он не выдерживал её взгляда.

Венский опустил глаза в пол. Он не умел врать, не знал как это делается, он никогда не придумывал себе образ, и никого не заставлял верит в него. Он умел молчать, терпеть, смеяться над врагом, направляющими в его лицо леденящий душу ствол, он умел многое, но совершенно не умел врать.

Возможно, настало время учиться многозначному искусству казуистики. И не потому, что он боялся остаться один, не потому, что хотел спасти своё благополучие, не для того, что бы защитить свою репутацию, и уж конечно не для того, что бы оправдаться. Он должен был соврать, что бы обезопасить её.

Он должен врать изящно и беспринципно, что бы, Лена, не получила травму, от которой вероятно никогда не сможет оправиться.

«Я любила его, а он оказался убийцей!».

Невозможно! Невозможно этого допустить. Он должен соврать, а затем оставить её, оставить навсегда, что бы никогда в её жизни не появлялось чёрное ядовитое пятно, способное отравить её величественное существование.

Так он думал теперь, и был искренне уверен, что не ошибается, что не пытается спрятать свой страх, за красивым словом «самопожертвование».

— Неужели я похож на убийцу? — иронично спросил Венский и сделал шутливо грозное лицо.

— Не паясничай, — в сердцах прокричала она, и несчастные глаза её наполнились слезами.

— Леночка, Лена. — как можно более ласково произнёс Венский. — Я не знаю, и не хочу знать с чего ты сделала такие выводы, но клянусь тебе, что я просто не сумею выстрелить в человека здесь. — он театрально задумался, — В бою…да. Но здесь…да я даже думать об этом не могу. Нет, ну…конечно ели дать кому-нибудь в морду, так это ж совсем другое дело.

Лена смотрела и слезинки тихо скатывались с её бледных щёк.

— Родная, моя. Я готов убить лишь одного человека.

Лена вздрогнула.