Прикосновение хаоса

– Да! Давай, Гермес! – воскликнула Персефона, вскакивая на ноги.

Она никогда раньше не видела бога таким сосредоточенным. Его брови были нахмурены, губы сжаты в тонкую линию. Это была легкая победа. Только один человек был близок к тому, чтобы соответствовать его скорости, и это был Махаон.

И все же он не мог – не был в силах – догнать Гермеса.

Но вдруг Гермес споткнулся, и когда он ударился о землю, другие бегуны промчались мимо, оставив за собой шлейф пыли. Персефону охватила паника, и по всему ее телу разлилось странное оцепенение. Она уставилась на Гермеса, а затем на Аида с приоткрытым ртом.

Арес, сидящий рядом, рассмеялся.

– Видела бы ты свое лицо, богиня цветов. Можно подумать, что они зарезали ягненка, хотя, я полагаю, Гермес на втором месте.

Она стиснула зубы, от гнева у нее заслезились глаза.

– Махаон жульничает!

– Всем наплевать, – сказал Арес, упершись щекой в кулак, как будто ему было скучно. – Это же похоронные игры. Они предназначены только для мертвых.

– Заткнись, – огрызнулась Персефона.

Это была детская выходка, но она не знала, что еще сказать. Она обратила свое внимание на Гермеса, который теперь, прихрамывая, пересекал финишную черту. Она направилась было к нему, но Аид крепко держал ее за запястье.

– Не уходи за пределы моей досягаемости, – сказал он.

Она хотела освободиться от него, но понимала, что у предостережений Аида была причина, поэтому подождала, пока Гермес вернется на свое место. Он не смотрел на Персефону, поднимаясь по ступенькам, его лодыжка и локоть были в синяках и распухли. Чувство вины пронзило ее грудь.

– Гермес, – сказала она, потянувшись к его руке, но он отдернул ее. – Мне так жаль. Я…

– Я не хочу говорить об этом, Персефона, – сказал Гермес, даже не взглянув на нее.

– По крайней мере, позволь мне исцелить тебя.

– Мне не нужна твоя помощь.

Персефона судорожно вздохнула. Ей захотелось заплакать. Она почувствовала, как комок подступает к горлу и у нее покалывает в носу.

– Хочешь уйти? – спросил Аид.

Она не хотела смотреть на него, потому что знала, что если бы посмотрела, то, скорее всего, расплакалась бы, но ее спасло объявление о следующем туре.

Единоборство.

Аполлон.

– Пожалуйста, – прошептала Персефона.

Артемида усмехнулась и оглянулась на Персефону.

– Тебе не стоит беспокоиться о моем брате. Никто не может быть лучше него, особенно в единоборстве.

Но речь шла не о лучшем, не об Аяксе и Гермесе.

Когда состязания начались, у Персефоны скрутило живот, хотя, как и сказала Артемида, Аполлон сиял. Несмотря на то что он не обладал магией, его сила была очевидна. Каждый удар его копья достигал цели с поразительной точностью, и сила, стоявшая за этим, заставляла его противников еле держаться на ногах. Его мастерство, отточенное тысячелетиями, было очевидным, и единственным, кто соперничал с ним, был Тесей, который сражался с грацией, которую она не видела ни у кого, кроме олимпийцев.

Персефона не удивилась, когда они встали друг напротив друга для финальной схватки, но ее страх в эту секунду достиг своего апогея. Спазмы в животе становились все сильнее, тошнотворное ощущение подступало к горлу. Она затаила дыхание, когда Аполлон нанес первый удар, не попав в щит Тесея. Второй удар был нанесен ниже, по ногам, но, опять же, он лишь задел его щит.

Персефона взглянула на Артемиду, которая неподвижно сидела на своем месте, сжав руки в кулаки. Как бы сильно она ни верила в своего брата, это явно встревожило ее.

Хотя Аполлон сражался яростно, умело и решительно, Тесей сражался с гневом и ненавистью. Это подстегивало его удары, и каждый следующий, казалось, был сильнее предыдущего, пока Аполлон не опустил свой щит на копье Тесея.

Оно разлетелось вдребезги.

Надежда возродилась, и Персефона выпрямилась.

Затем Тесей обнажил меч.

Аполлон отбросил копье в сторону и вынул свой клинок.

– Зачем ему это делать? – разочарованно спросила Персефона.

– Меч – лучший выбор для этого боя, – сказал Аид.

Она взглянула на него и обнаружила, что он тоже подался вперед на своем сиденье, что лишь увеличило ее тревогу. Как и последующая битва, которая велась столь же ожесточенно. Каждое столкновение клинка с клинком, клинка со щитом, щита со щитом заставляло Персефону нервничать все больше и больше.

– Как они могут быть настолько равными? – спросила Персефона.

– Это не так, – отрезала Артемида.

Персефона не могла винить ее за разочарование. Она тоже его чувствовала.

Ее дух воспрянул, когда Аполлон нанес удар по передней части кожаных доспехов Тесея, но тут же упал, и полубогу удалось поймать руку Аполлона в ловушку, глубоко ранив его.

– Нет, – выдохнула Персефона. Она чуть не вскочила с кресла, удержавшись на нем только потому, что не думала, что сможет стоять на ногах, так сильно ее затрясло при виде крови Аполлона, пролившейся на землю. Он уронил щит и попытался выхватить меч, но Тесей блокировал удар и обрушил свой клинок на шлем Аполлона.

Его клинок разлетелся вдребезги.