Прикосновение хаоса

Персефона некоторое время молчала, осторожно переступая через очередную ветку, пригибаясь, чтобы не задеть другую, и разматывая свою нить.

– Как ты познакомилась с лабиринтом? – спросила она, когда снова смогла дышать, отдыхая в свободном от шипов «кармане».

– Впервые Тесей показал мне его, когда поместил сюда человека, которого я давно хотела арестовать. Думаю, он решил, что я буду благодарна ему за то, что он восстановил справедливость, которой я добивалась, но вместо этого я пришла в ужас.

После этого они замолчали, сосредоточившись на продвижении по заросшей ежевикой тропинке. Единственной милостью было то, что Персефона больше не дрожала от холода. Теперь она вспотела, и у нее болела спина. Она устала сгибаться, устала двигаться в таком темпе, от которого у нее горели мышцы. И хуже всего было то, что испытание казалось бесконечным.

Галантис мяукнула, и когда Персефона подняла голову, она увидела, как заблестели глаза кошки – возможно, это знак, что они близки к концу. Она старалась не спешить. Пока что она не получила ни единой царапины и не хотела облажаться под конец. Осторожно повернув голову, она посмотрела на Ариадну, которая заметно замедлила шаг.

Сердце Персефоны ушло в пятки.

– Ты в порядке?

– Да, – сказала Ариадна, хотя Персефона знала, что что-то не так. Голос у нее был слабый и запыхавшийся.

– Еще немного, Ари, – добавила она, стараясь подбодрить ее, но тут в узком проходе раздался странный звук, заставивший воздух задрожать.

У Персефоны кровь застыла в жилах.

– Что это было? – прошептала она, вглядываясь в темноту.

Галантис зашипела.

Рычание раздалось снова, на этот раз более глубокое и близкое. За ним последовали визг и топот копыт, а затем раздался отчетливый звук трескающегося дерева. Все, что смогла разглядеть Персефона, – белая вспышка вдалеке. Возможно, зубы?

– О черт, – крикнула Ариадна. – Это кабан. Беги!

Но бежать было невозможно. Все, что могла сделать Персефона, это двигаться быстрее и держаться за нить. Сначала она старалась идти осторожно, но чем ближе подходил кабан, тем меньше ее беспокоили ядовитые шипы. Она не собиралась соглашаться на то, чтобы ее растерзал дикий вепрь, и поэтому попыталась ускориться. Но когда шипы исцарапали ей руки и впились в спину, она поняла, насколько была не готова к боли. Боль была острой и жгучей. Из-за этого у нее непроизвольно потекла слюна и скрутило живот.

Ее чуть не стошнило, но она подавила приступ и продолжила – ее руки дрожали, когда она распутывала нить, сердце бешено колотилось, а рычание кабана становилось все громче, жуткое и невыносимое. Чудовищное животное без особых усилий бежало сквозь заросли, в которых они с Ариадной так долго пробирались.

Персефона вскрикнула, поскользнувшись на ветке, колючка впилась ей в спину, но ей было уже все равно, потому что, споткнувшись, она обнаружила, что свободна – ее окружали только холодный воздух и темнота.

– Я выбралась, Ари! – закричала она. – Я…

Она обернулась и увидела, что Ариадна все еще пытается выйти наружу, а кабан приближается. Теперь Персефона могла разглядеть его получше – огромный, с лохматой шерстью и большими клыками, которыми он на ходу разрывал колючки.

– Беги! – крикнула Ариадна.

Но Персефона не могла оставить ее. Она посмотрела на Галантис, которая мяукнула в ответ, и положила катушку с нитками к ее лапам.

– Присмотри за этим, – сказала она, вытащила нож, который выковал Иан, и снова полезла в дебри.

– Что ты делаешь? – закричала Ариадна. – Я сказала, уходи!

– Просто продолжай идти! – скомандовала Персефона, ныряя в колючие ветви и перелезая через них так быстро, как только могла. Все это время Ариадна продолжала пробираться к концу зарослей.

Когда Персефона приблизилась к кабану, ее обдало его дыхание, горячее, как из печи, пахнущее гнилью и разложением. Его огромные клыки прорвались сквозь стену шипов с такой легкостью, словно ветви были стеклянными. Она собралась с духом, когда удар клыка прошел в нескольких сантиметрах от нее, и изо всех сил замахнулась, вонзив лезвие в нежную плоть на носу кабана. Тот взревел и взмахнул головой, подцепив Персефону своими клыками и подбросив ее вверх.

Она закричала, чувствуя, как ветки ломаются об ее спину, когда она взмыла в воздух, и упала на твердую землю, все еще сжимая в руке окровавленный клинок. Боль пронзила ее, лишив дыхания, но она знала, что медлить нельзя. Она села, у нее закружилась голова.

– Персефона! – закричала Ариадна, подбегая к ней.

Позади взревел кабан, вырываясь из зарослей.

Персефона поднялась, пошатываясь, все еще оглушенная болью от удара.

– Беги! – закричала Ариадна.

Они помчались по тускло освещенному коридору, кабан следовал за ними по пятам. Ариадна дернула ее за руку, протащив через пролом в стене. Персефона надеялась, что этот внезапный рывок увеличит расстояние между ними и кабаном, но затем раздался ужасный удар, и на них посыпались камни – вепрь пробил стену лабиринта.

Они прикрыли головы и продолжили бежать, их путь теперь был усеян обломками. Персефона зацепилась ногой за камень.