Прикосновение хаоса

– А я говорил взять с собой что-нибудь перекусить, – сказал Гермес.

Она посмотрела на бога, который жевал что-то вроде батончика мюсли. Он полез в свою сумку и вытащил второй.

– Вот, лови!

Прежде чем Персефона успела что-либо сказать, батончик уже летел по воздуху. Он ударил ее в грудь, и она попыталась поймать его, но тот упал на землю – прямо рядом с одним из золотых копий.

– О, черт, – сказал Гермес. – Коснулся?

– Я не знаю, Гермес, – огрызнулась Персефона. – Почему нельзя было секунду подождать?

– Что ж, извини, что поделился с тобой! – сказал он. – Я думал, ты проголодалась.

Несколько минут они все стояли неподвижно и молча, ожидая, что будет дальше. Когда ничего не произошло, Персефона наконец позволила себе вздохнуть, но звук голоса Аида заставил ее замереть.

– Персефона, – сказал он. – Иди ко мне.

Она посмотрела на него. Выражение его лица было мрачным, он полностью повернулся к ней, протянув руку, словно был готов заключить ее в свои объятия. Она сделала шаг, но тут из земли высунулась рука и схватила ее за лодыжку, прижимая к земле. Персефона закричала, и ужас охватил ее. Если она упадет, сквозь нее пройдет копье. Она перенеслась из рук существа к Аиду. Повсюду вокруг них воины выскакивали из-под земли, освобождаясь от своего сна, в полном вооружении. Персефона посмотрела на Аида.

– Думаю, я перебрала с вежливостью…

Одновременно с тем, как воины появлялись из земли, начала действовать ее магия. Лианы извивались, как змеи, обвиваясь вокруг тел солдат и их оружия, пригибая их к земле. Некоторые вырывались, но их быстро связывало снова. Чем больше они сопротивлялись, тем быстрее двигались лианы, пока вся равнина не покрылась густой зеленью. Копья беспорядочно торчали из земли.

Аид посмотрел на нее, и в его глазах промелькнула гордость, которую она любила.

– Отличный сейв, Сефи, – сказал Гермес, подходя к ней и доставая из сумки еще один батончик. Он начал открывать его, но она выхватила лакомство у него из рук. – Эй! Это же последний.

– Я думаю, – сказал Аид, – что ты хотел сказать: спасибо, что спасла мне жизнь, Персефона. Если бы не мой идиотизм, мы бы с самого начала не оказались в такой ситуации. В знак моей признательности вот тебе угощение.

Гермес поджал губы и скрестил руки на груди.

– Ты никогда не был на моей стороне, – буркнул он.

Персефона старалась не рассмеяться, но Аид вздохнул и направился через поле, на ходу вооружаясь копьем. Персефона последовала за ним. Земля под ее ногами стала упругой, и идти по ней стало немного труднее. Когда в животе у нее снова заурчало, она разломила батончик и предложила Гермесу половину.

– Спасибо, Сефи, – сказал он, а затем добавил, поколебавшись: – Я благодарен, что ты спасла нас от моего идиотизма.

– Я знаю, Гермес, – ответила она и улыбнулась богу.

– Ты действительно отличный друг, Сефи, – сказал Гермес. – Иногда я думаю, что не заслуживаю…

Его слова оборвались, как и шаги Персефоны, когда земля начала уходить у них из-под ног. Раздалось несколько резких щелчков – воин за воином освобождались от ее пут, и, прежде чем они успели убежать, их окружили.

– В следующий раз, Сефи, нужны лозы покрепче, – сказал Гермес.

Она уже пыталась спланировать свой следующий шаг, когда Аид материализовался рядом с ними и протянул руку. Под действием его магии воины превратились в пыль. Персефона запрокинула голову и посмотрела на Аида, который смотрел на нее сверху вниз.

– К черту вежливость, – сказал он, а затем они перенеслись и оказались перед дубом, где висело Золотое руно.

Она еще издали поняла, что дерево очень большое, но и представить себе не могла, насколько. Дуб был массивным, с толстыми и длинными ветвями, которые изгибались и закручивались, а некоторые из них были такими тяжелыми, что гнулись под собственным весом и касались земли.

Но что действительно поразило Персефону, так это существо, похожее на дракона, змеиное тело которого обвивалось вокруг основания дерева. Оно было покрыто чешуей, мерцающей подобно пламени. Его глаза были открыты и не мигали, всегда на страже руна.

Неподалеку, под могучими ветвями дуба, стоял Арес.

Бог войны был огромным и устрашающим, а его рога добавляли ему суровости – длинные и острые, они загибались за его головой. На нем были доспехи, отливающие золотом, и шлем такого же цвета. В его лице не было ни капли доброты, только чистая злоба.

– Ты убил моих воинов, – сказал Арес.

– Они возродятся, – возразил Аид.

Губы Ареса сжались в линию.

– Ты явился на мой остров без приглашения, чтобы обокрасть меня, – сказал бог войны. – И ты оскорбляешь меня, причиняя вред тому, что принадлежит мне.

– Мы пришли не красть, – сказала Персефона, разгневанная его обвинением, хотя сразу пожалела, что привлекла его внимание.

– Так ты пришла просить об одолжении? Хуже того, богиня-предательница.

– Мы здесь не ради себя, – сказала Персефона. – Мы здесь ради Гармонии. Сестра Афродиты умирает.

От ее слов самообладание Ареса немного поколебалось, в его сердитых глазах промелькнуло беспокойство, прежде чем он пришел в себя и, казалось, еще больше разозлился.