Прикосновение разрушения

– Я боялась этого с того самого момента, как познакомилась с тобой, что ты окажешься могущественной – пугающе могущественной.

Персефона покачала головой:

– Я… не понимаю. Я не…

– Ты остановила магию Аида. Ты использовала его магию против него самого, Персефона. Он древний бог, и у него было много веков практики. Если олимпийцы узнают…

– Если они узнают?.. – повторила Персефона, когда голос Гекаты затих.

Теперь пришел черед Гекаты качать головой.

– Я полагаю, может случиться что угодно. Они могут захотеть, чтобы ты стала олимпийцем, или…

– Или?

– Или могут увидеть в тебе угрозу.

Персефона не смогла сдержать смех, но одного лишь взгляда на Гекату оказалось достаточно, чтобы понять – богиня говорила серьезно.

– Но это же безумие, Геката. Я едва могу контролировать свою силу и, очевидно, не могу удерживать ее на том же уровне.

– Ты учишься контролю, все придет с практикой, – сказала Геката. – Попомни мои слова, Персефона, ты станешь одной из самых могущественных богинь нашего времени.

Персефона не засмеялась.

После этого они некоторое время молчали, а потом Геката поднялась, чтобы уйти.

– Мне пора. Я обещала выпить чаю с Юри. Думаю, ты еще не готова к нам присоединиться?

Персефона улыбнулась. Богиня была права – она еще не готова. Она чувствовала себя изнуренной и все еще сбитой с толку событиями прошлой ночи.

Геката наклонилась и поцеловала Персефону в макушку, прежде чем уйти.

Оставшись в одиночестве, Персефона мысленно вернулась к Аиду. Она думала, что ее самый большой страх проявился, когда почти потеряла Лексу, и даже не подозревала, что предательство Аида может оказаться таким же ужасным. Она все еще чувствовала непостижимую боль, представляя его в объятиях Левки, несмотря на объяснение Гекаты того, что она увидела в Лесу отчаяния.

Она вздохнула, встала и пошла по саду Аида, но застыла на месте при виде бога, показавшегося на другом конце дорожки. Он был в своем божественном обличье, в широких одеждах, и его длинные волосы были собраны в неаккуратный пучок. Рога поднимались в небо словно черные шрамы. Он выглядел уставшим, бледным и прекрасным.

Она задержала дыхание от его вида, чувствуя себя так, словно между ними были океаны.

– Ты в порядке? – спросил он.

Этот вопрос всегда согревал ее, но на этот раз разжег внутри ее огонь. Она почувствовала к нему столько всего одновременно, что едва могла разобраться во всем этом, – любовь, желание, сострадание.

– Буду, – ответила она.

Несколько мгновений Аид смотрел на нее, будто изучая.

– Можно мне прогуляться вместе с тобой? – спросил он.

– Это твое царство, – пожала плечами она.

Аид нахмурился, но ничего не сказал и, когда она двинулась вперед, зашагал рядом с ней. Они не держались за руки, но их пальцы то и дело касались, и это ощущение было словно наэлектризованным. Каждый дюйм ее кожи казался обнаженным нервом. Так странно. После всего того, через что они прошли за последние несколько дней, ее тело все еще отзывалось на него, словно ничего не было.

Богиня спросила себя, чувствовал ли то же самое Аид, а потом заметила, как он сжал кулаки.

И приняла это за подтверждение.

Они шагали молча, пока не дошли до конца сада, где Персефона оказалась вчера ночью, прежде чем забрести в Лес отчаяния. Наконец Аид повернулся к ней и заговорил:

– Персефона, я… я не знаю, что ты увидела, но ты должна знать – ничего этого не было.

В его голосе звучали боль и отчаяние.

– Рассказать тебе, что я увидела? – Она прошептала эти слова, и хотя она больше не чувствовала гнева, она хотела, чтобы и он ее понял. – Я увидела тебя с Левкой. Ты обнимал ее, двигался в ней так, словно изголодался по ней.

Она содрогнулась, говоря это, и ее ногти вонзились в ладонь.

– Ты наслаждался ею. Знать, что она была твоей любовницей, – это одно. Но увидеть… это потрясло меня.

Персефона закрыла глаза, отгоняя от себя этот кошмар, и слезы покатились у нее по щекам.

– И мне захотелось разрушить все, что ты любишь. Я хотела, чтобы ты видел, как я уничтожаю твой мир. Я хотела уничтожить тебя.

– Персефона, – Аид прошептал ее имя, и она почувствовала его пальцы у себя под подбородком. Он заставил ее поднять голову, и Персефона распахнула глаза. – Ты должна знать, что ничего этого на самом деле не было.

– Но мне казалось, что было по-настоящему.

Кончики пальцев Аида скользнули по ее щеке, смахнув слезы.

– Я бы стер это из твоей памяти, если бы мог.

– Ты можешь, – сказала она, потянувшись к нему. – Поцелуй меня.

Аид прижался к ее губам своими. Его язык скользнул по ее губам, прежде чем погрузиться в рот и переплестись с ее языком. Его поцелуй был требовательным и неистовым, сладким и дымным на вкус. В то же время ее ладони скользнули по его упругому животу и сквозь ткань обхватили член.

Из груди его вырвался стон, он отстранился, прожигая ее взглядом.

– Помоги мне забыть то, что я увидела в лесу, – тяжело дыша, произнесла она. – Целуй меня. Люби меня. Разрушай меня.