Прикосновение тьмы

В следующий момент что-то ударило Персефону по ногам. Она потеряла равновесие и оказалась под водой. Девушка попыталась всплыть на поверхность, грудь ей придавила нога мужчины.

Ему было тяжело, он был силен и удерживал ее под водой, несмотря на ее попытки высвободиться, пока она не ослабела и не перестала бороться. Чары, придававшие ей облик смертной, ослабели, и она вернулась в свою божественную форму.

Когда она перестала сопротивляться, Тантал убрал ногу.

И Персефона сделала рывок.

Она вынырнула из воды, которая показалась ей вязкой, как деготь. А потом упала, расплескав воду вокруг.

– Богиня! – услышала она стон Тантала. – Вернись, маленькая богиня. Я так долго голодал. Я требую дать мне вкусить!

Берег грота был скользким, и она с трудом взобралась на него, оцарапав колени об острые камни. Но она не замечала боли, отчаянно желая выбраться из этого места. Добравшись до темного выхода, она вдруг с кем-то столкнулась, и чьи-то руки схватили ее за плечи.

– Нет! Пожалуйста…

– Персефона, – произнес Аид, слегка оттолкнув ее.

Она замерла, встретившись с ним взглядом, и при виде его не смогла сдержать вздоха облегчения.

– Аид! – В порыве она обняла его, всхлипывая. Он был таким надежным, сильным и теплым. Одна его ладонь легла ей на затылок, другая рука обхватила спину.

– Тише, тише. – Он прижался губами к ее волосам. – Что ты здесь делаешь?

А потом снова раздался ужасный голос мужчины:

– Где ты, маленькая стерва?

Аид напрягся и закрыл ее своим телом, шагнув в грот. Потом он щелкнул пальцами, и колонна повернула Тантала к ним лицом. Он не выглядел напуганным приходом Аида.

Бог выбросил руку вперед, и колени Тантала подогнулись, цепи натянули его руки.

– Моя богиня была добра к тебе. – Голос Аида звучал холодно и отдавался эхом. – И как ты ей отплатил?

Тантал вдруг задрожал и изрыгнул всю воду, что дала ему Персефона. Аид медленно зашагал к пленнику, разведя воду в стороны и создав сухую дорожку до мужчины. Тантал попытался встать, чтобы облегчить боль в руках, глубокие судорожные вдохи сотрясали его грудь.

– Ты заслужил чувствовать то, что чувствую я, – отчаяние, голод и одиночество! – проскрежетал Тантал.

Аид несколько мгновений просто смотрел на Тантала. Потом молниеносно поднял мужчину, держа его за горло. Тантал пинал ногами воздух, и Аид рассмеялся над его борьбой.

– Откуда ты знаешь, что я не чувствовал то же самое столетиями, смертный? – спросил он, и чары его растворились. Аид стоял, облаченный в тьму. – Ты – невежда. Прежде я был лишь твоим тюремщиком – а теперь стану палачом, потому что считаю, что мои судьи были слишком милосердны. Я обрекаю тебя на неутолимые голод и жажду. Я даже дам тебе доступ к еде и воде – но все, что ты вкусишь, будет пламенем гореть у тебя в горле.

Произнеся это, Аид отпустил Тантала. Цепи загремели у осужденного на руках и ногах, когда он ударился о камни. Тантал поднял взгляд на Аида и зарычал, словно зверь. Он замахнулся на бога, но Аид щелкнул пальцами, и Тантал исчез.

В тишине Аид повернулся к Персефоне, и та не сдержалась. Она сделала шаг назад, поскользнувшись на скользком камне. Аид бросился вперед и поймал ее, подняв на руки.

– Персефона. – Его голос был теплым и низким – в нем звучала мольба. – Пожалуйста, не бойся меня. Только не ты.

Она смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Он был прекрасен, суров и могуществен – и он одурачил ее.

Персефона не смогла сдержать слез. Она разрыдалась, и когда Аид прижал ее к себе еще крепче, она уткнулась ему в шею. Она не заметила, как они перенеслись, и не подняла голову, чтобы посмотреть, где они оказались. Богиня лишь чувствовала, что где-то рядом огонь. Но его жар не мог отогнать холод, сотрясающий ее тело, и, видя, что она по-прежнему дрожит, Аид отнес ее в купальни.

Персефона позволила ему раздеть себя и прижималась к нему, пока они входили в воду, но отказывалась взглянуть на Аида. Он некоторое время молчал, пока, как ей показалось, тишина не стала для него невыносима.

– Ты нездорова, – произнес он. – Он… что он сделал с тобой?

Она не ответила, глаза ее были закрыты – она надеялась, что это поможет ей не расплакаться.

– Скажи мне, прошу.

Именно это «прошу» заставило ее открыть мокрые от слез глаза.

– Я знаю об Афродите, Аид. – При этих словах лицо его изменилось. Она никогда прежде не видела его таким потрясенным и терзаемым. – Я для тебя всего лишь игра.

Бог нахмурился:

– Я никогда не воспринимал тебя как игру.

– Контракт…

– Это не имеет никакого отношения к контракту, – прорычал он, отпустив ее.

Персефона с трудом встала в воде и выкрикнула:

– Еще как имеет! О боги, как же я была глупа! Я позволила себе думать, что ты хороший, даже несмотря на то что мне предстоит стать твоей узницей.

– Узницей? Так ты чувствуешь себя здесь узницей? Разве я так плохо относился к тебе?

– Добрый тюремщик – все равно тюремщик.

Лицо Аида потемнело.

– Если ты считаешь меня своим тюремным надзирателем, зачем ты спала со мной?

– Ты все предугадал. – Ее голос задрожал. – И ты был прав – я наслаждалась тем, что было, но теперь нужно двигаться дальше.