Прикосновение тьмы

— Немного, — смущенно признался он, и хотя она рассмеялась, его слова запали ей в душу. Любила ли она Аида? Она только позволила себе ненадолго подумать об этом после их первой ночи вместе, затем полностью подавила эти мысли.

Когда Гермес развернул ее, она огляделась, ища в толпе Аида. Она не видела его с тех пор, как они вместе спустились по лестнице, и ее сразу же окружили души. Она заметила его, сидящего на темном троне. Он полулежал, поднеся руку к губам, и пристально смотрел на нее. Танатос стоял с одной стороны трона, одетый в черное, его крылья были аккуратно сложены, как плащ. Минфа маячила на другом, сияя в мерцающем черном. Они были похожи на ангела и дьявола на плечах Бога Мертвых.

Персефона быстро отвела взгляд, но Гермес, казалось, заметил, что она отвлеклась, и перестал танцевать.

— Все в порядке, Сефи, — сказал он, отпуская ее. — Иди к нему.

Персефона колебалась.

— Все в порядке… Иди к нему.

Она улыбнулась Гермесу, и толпа расступилась, когда она направилась к Аиду. Он наблюдал за ней, и она не могла понять выражение его лица, но что-то внутри нее тянуло к нему. Когда она приблизилась, его рука опустилась на подлокотник трона. Она низко поклонилась, а затем встала.

— Милорд, вы потанцуете со мной?

Глаза Аида загорелись, и его губы дрогнули. Он встал, величественная и властная фигура, взял ее за руку и повел в центр. Души освободили место, прижавшись к стенам, чтобы дать им пространство и понаблюдать. Аид притянул ее к себе, его рука крепко лежала у нее на спине, другая была зажата между ее пальцами.

Она была и ближе к нему, чем сейчас, но было что-то в том, как он держал ее перед всеми своими подданными, что заставляло ее кожу гореть. Воздух между ними стал плотным и напряженным. Они долго молчали, просто смотрели друг на друга.

— Ты недоволен? — спросила она через некоторое время.

— Недоволен ли я тем, что ты танцевала с Хароном и Гермесом?

Это то, о чем она спрашивала? Она вздрогнула, и он наклонился вперед, прижавшись губами к ее уху. Я недоволен, что я не внутри тебя, — она старалась не улыбаться.

— Милорд, почему вы сразу не сказали об этом?

Его глаза потемнели.

— Осторожнее, богиня, я без колебаний возьму тебя перед всем моим царством.

— Ты не посмеешь.

Его взгляд бросал вызов: — Хочешь проверить?

Она не хотела.

Они скользили по полу в тишине еще некоторое время, прежде чем Аид поднял ее с пола и потащил вверх по лестнице.

Позади них толпа хлопала и свистела.

— Куда мы направляемся? — спросила она.

— Чтобы исправить мое недовольство, — ответил он.

Выйдя из бального зала, он вывел ее на балкон в конце зала. Это было большое пространство — и Персефона отвлеклась на открывающийся оттуда вид, но когда она начала идти впереди Аида, он притянул ее обратно к себе.

Его глаза были темными, выражая его потребность.

— Почему ты попросил меня снять чары? — спросила она.

Аид заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо.

— Я же сказал тебе — ты не будешь здесь скрываться. Тебе нужно было понять, что значит быть богиней.

— Я не такая, как ты, — сказала она.

Его руки скользнули вверх по ее рукам, и он улыбнулся.

— Нет, у нас есть только две общие черты. Она приподняла бровь.

— Какие же?

— То что мы оба Божественны, — сказал он, придвигаясь ближе. — И пространство, которое мы разделяем.

Он поднял ее на руки. Ее спина уперлась в стену. Руки Аида были в отчаянии, задирая ее платье и расстегивая мантию, он без предупреждения глубоко вошел в нее, и они оба застонали. Его лоб прижался к ее лбу, она судорожно вдохнула.

— Так вот каково это — быть богом? — спросила она.

Аид отстранился, чтобы встретиться с ней взглядом. — Вот каково это — иметь мою благосклонность, — ответил он и двинулся, скользя внутрь и наружу, вторгаясь в нее самым восхитительным образом. Их взгляды встретились, и их дыхание стало тяжелее, быстрее. Голова Персефоны запрокинулась, камень впился ей в голову и спину, но ей было все равно. Каждый толчок касался чего-то глубоко внутри нее, создавая ощущение за ощущением.

— Ты совершенна, — сказал он, запустив пальцы в ее волосы. Он обхватил ее затылок, его толчки дразнили, когда он замедлился, двигаясь в темпе, который гарантировал, что она сможет почувствовать каждую его частичку.

— Ты прекрасна. Я никогда никого так не желал.

Его признание сопровождалось поцелуем, они сошлись вместе, их крики заглушали сжатые губы.

Аид осторожно отстранился, прижимая ее к себе, пока ее ноги не перестали дрожать. Затем небо загорелось позади них, и Аид подвел ее к краю балкона.

— Смотри, — сказал он.

На темном горизонте огонь взметнулся в небо, исчезая в шлейфе мерцающих искр.

— Души возвращаются в мир смертных, — сказал Аид. — Это реинкарнация.

Персефона с благоговением наблюдала, как все больше и больше душ поднимаются в небо, оставляя за собой огненные следы. — Это прекрасно, — сказала она.