Прикосновение зла

Персефона была уверена, что никогда не устанет от своего имени, произносимого вместе с именем Аида. Когда двери распахнулись, она встретилась со своим народом – всеми душами подземного царства, которых так полюбила. Они снова аплодировали и восторженно кричали, когда Аид с Персефоной вышли к толпе, что заполняла все пространство вокруг, перетекая во двор. Там они остановились, и здесь, под небом подземного царства, перед всеми душами, новыми и старыми, Аид притянул Персефону к себе.

Тихо играла музыка – завораживающая мелодия, которая будто связывала их друг с другом.

– О чем ты думаешь? – спросила Персефона.

– Я думаю о многих вещах, жена, – ответил он.

– Например?

Уголки его рта приподнялись.

– Я думаю о том, как я счастлив, – сказал он, и от этих слов у нее потеплело в груди. И все же Персефона изогнула бровь:

– Это все?

– Я не закончил, – он притянул ее к себе, наклонившись так, что их щеки прижались друг к другу, а его дыхание обдавало теплом ее ухо. – Мне интересно, увлажнилось ли уже твое лоно. Напрягся ли от желания низ живота. Фантазируешь ли ты о сегодняшней ночи так же, как я, и настолько ли грязны твои мысли?

Когда Аид отстранился, Персефона была пунцовой, и все ее тело пылало. И все же она продолжала смотреть ему в глаза, а когда музыка закончилась, они остановились в центре двора. Персефона вытянула шею и, почти касаясь его губ своими, ответила:

– Да.

Его глаза потемнели, и богиня улыбнулась, но ее внимание тут же отвлекла группа детишек, попросивших ее о танце. Она отошла от Аида и взяла за руки детей – они двинулись хороводом по двору, не попадая в ритм и толкаясь. Но Персефоне было все равно – она смеялась, улыбалась и чувствовала столько радости, сколько не ощущала уже долгие месяцы.

Одна песня закончилась, началась другая, и дети разбежались кто куда, чтобы поиграть друг с другом.

– Можно пригласить вас на танец, царица Персефона?

Она повернулась и увидела Гермеса, согнувшегося в низком поклоне.

– Конечно, лорд Гермес, – ответила она, приняв его протянутую руку.

– Я так горжусь тобой, Сефи, – сказал он.

– Гордишься? Почему?

– Ты отлично показала себя сегодня перед олимпийцами.

– Думаю, я нажила себе врагов.

Он пожал плечами и закружил в танце:

– Иметь врагов – общепринятая истина. Это значит, что ты борешься за нечто действительно стоящее.

– Знаешь, – сказала Персефона, – вот сколько в тебе юмора, Гермес, столько же и мудрости.

Бог заулыбался:

– Еще одна общепринятая истина.

После Гермеса Персефона потанцевала с Хароном, но, когда перед следующей песней она оказалась лицом к лицу с Танатосом, ее улыбка исчезла.

Он был бледен, прекрасен и казался немного печальным.

Бог кивнул ей:

– Леди Персефона, вы со мной потанцуете?

Танатос не подходил к ней с того самого дня, когда сказал, что ей нельзя видеться с Лексой. Стоять перед ним теперь было как-то неловко.

Она замешкалась, Танатос это заметил и добавил:

– Я пойму, если вы решите мне отказать.

– Я не ожидаю, что ты будешь добр ко мне потому, что я твоя царица, – сказала она.

– Я прошу вас потанцевать со мной не потому, что вы моя царица. А для того, чтобы я смог извиниться.

– Тогда извинись, и мы потанцуем.

Он нахмурился. В его глазах светилась искренность, когда он заговорил:

– Я прошу прощения за свои действия и слова. Я перешел черту, защищая Лексу, и жалею о том, что причинил вам боль.

– Извинения приняты, – кивнула Персефона, и Танатос грустно улыбнулся.

– Кажется, от извинений тебе не стало легче, – заметила Персефона, когда они начали танцевать.

– Думаю, я просто потрясен собственным поведением, – ответил бог.

– Любовь делает это и с лучшими из нас, – произнесла она. У Танатоса округлились глаза, и Персефона тихо рассмеялась: – Я знаю, что она тебе не безразлична.

Бог смерти не ответил, и Персефона добавила то, что ей было хорошо известно:

– Иногда нам сложно объяснить наши действия, когда ими руководит наше сердце.

– Однажды она переродится, – сказал Танатос.

– И?

– Она меня забудет.

– Я не понимаю, что ты пытаешься сказать.

– Я говорю, что мы с ней не сможем быть вместе.

Персефона сдвинула брови:

– И ты готов лишить себя момента счастья?

– Чтобы избежать вечности в боли? Да.

Персефона долго молчала.

– А она знает о твоем решении?

Танатосу как будто не понравился этот вопрос, потому что он плотно сжал губы.

– Ты обязан хотя бы сказать ей. Потому что в то время, как ты решил избежать боли, она в ней живет.

Когда их танец с Танатосом закончился, она ушла со двора, потому что нуждалась в отдыхе подальше от толпы – в саду, где цвели огромные розы, испуская сладкий аромат. Впереди нее шли Цербер, Тифон и Орф, опустив носы к земле. Ее удивило, когда она заметила впереди знакомый силуэт мужа. Он стоял, спрятав руки в карманы, и смотрел в небо.

Спустя мгновение он повернулся, его глаза блестели.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да.

– Ты готова?

– Да.

Аид протянул руку, и когда Персефона вложила пальцы в его ладонь, они исчезли.

* * *