Прикосновение зла

Путь мы прошли молча, а Пляйс даже не ответил на приветствия нескольких людей, которых мы встретили. Истины ради следует, однако, признать, что я видел куда больше людей, которые отводили от нас взгляд или при виде нас быстро переходили на другую сторону улицы. Что ж, независимо от того, признали ли Пляйса виновным или невинным, память о смятении, которое он вызвал, несомненно, будет тянуться за ним годы. Конечно, если он раньше не заколется кинжалом на могиле жены, как обещал. Тем не менее, я надеялся, что после разговора со мной у него больше не будет повода для подобной авантюры, достойной скорее глупого молокососа, чем человека в возрасте.

Мы всё ещё молча вошли на территорию принадлежащей Пляйсу усадьбы, и мой компаньон ответил кивком на тихое приветствие и вежливый поклон Маргариты. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, после чего я убрал заслоны, преграждающие путь в комнату Эсмеральды. Я показал Роберту тайник за фальшивой стеной и объяснил, что его жена в нём хранила, и каково было действие этих ядов. Пляйс слушал меня в полном молчании, с лицом столь неподвижным, словно он впал в состояние какой-то удивительной летаргии. Когда я закончил, он ничего не сказал, только отступил на два шага и присел на край постели. Погладил ладонью бархатное покрывало, застилавшее всю кровать.

– Эсми всегда была падка на любовные игры, – глухо сказал он наконец. – Она тянула меня в постель, будь то день или ночь, и поверьте мне, что она и стонала, и кричала, и шептала о любви...

Он поднял на меня взгляд. У него были печальные глаза привязанной к дереву собаки, которую оставляет любимый хозяин.

– Хорошо делает, кто женится на женщине, а ещё лучше делает тот, кто не женится, – сказал я, цитируя письмо святого Павла.

– Так я в будущем и поступлю, помоги мне Господи... – Он приложил руку к груди.

Затем, как будто озарённый внезапной мыслью, он повернул в мою сторону обеспокоенное лицо.

– А вы это не подделали? Это всё, – он обвёл рукой вокруг, – не ваших рук дело?

– Инквизиторы не действуют таким способом.

– Клянётесь? Страшной местью Иисуса?

– Чем захотите. Если это вас успокоит, клянусь верой, которую я исповедую, собственной жизнью и собственным спасением, что, насколько мне известно, ваша жена систематически вас травила, а всё, что вы здесь видите, принадлежало ей.

Он опустил руки.

– И что мне теперь делать? – Спросил он тихо, наверное, даже не меня, а самого себя. – Как мне жить?

Честно говоря, общество дворянина начинало меня раздражать. Он должен был радоваться, как ребёнок, что он спас голову, избавился от злобной стервы-убийцы, и теперь у него впереди вся жизнь, которую он построит так, как захочет. Вдобавок без гири на ноге в виде жены. А вместо этого Пляйс нудил, брюзжал и гримасничал. Я махнул рукой на этикет и сказал ему это. К моему удивлению, он бледно улыбнулся.

– Вы думаете, что так можно? Сжечь прошлое, как старые штаны?

– Если они обосраны и воняют? Наверное, можно...

– Всё, во что я верил... – Он покачал головой, и в его глазах появились слёзы. – Всё, что я любил...

Он действительно меня раздражал. Не одна, так будет другая. Любая женщина, по моему скромному мнению, подобна как колесу у телеги. Его нужно часто смазывать, но быстро менять, как только оно начнёт скрипеть.

– Ну ладно, господин Роберт. Мне уже пора, а вы тут обдумайте всё хорошенько, и...

– Почему она это сделала? – Он, казалось, не слышал, что я сказал. – Вы узнали, почему она меня так ненавидела?

– Потому что вы совершили преступление, господин Пляйс... – Я обернулся, уже стоя в дверях.

– Я? Преступление? – Он высоко поднял брови.

– Да, господин Пляйс: преступление. Вы надоели ей до смерти. Так же, как теперь вы надоедаете мне. Оставайтесь с Богом.

– Подождите же! Подождите!

Я громко вздохнул и посмотрел на него. Он встал с кровати и энергично провёл тыльной стороной ладони по лицу, словно хотел стереть с него любое сомнение, любой след беспокойства о будущем, который мог на нём появиться.

– Я вам кое-что должен, мастер инквизитор, – сказал он серьёзно. – И за спасение жизни, и за то, что открыли мне глаза. Назовите свою цену.

– Покорнейше благодарю, но Инквизиториум в этом случае покроет все расходы, которые мне пришлось понести. А я удовлетворён тем, что я нашёл в городе ведьму, которая будет наказана в соответствии с законом и сгинет в огне... Вы не просили меня о помощи, так что ничего мне не должны.

– Ха! – Он подумал секунду, после чего подошёл ко мне с протянутой рукой. – Примите хотя бы рукопожатие, – сказал он. – И помните, что я всегда буду вам обязан. Я не забуду вашей доброты.

Я пожал протянутую руку.

– Позвольте только спросить... Я знаю, что вы спешите по своим делам... но... – Он закусил губы.

– Говорите.

– Оттон.

– Что Оттон?

– Почему он вас вызвал? Или он питает ко мне настолько искреннюю нежность?