Прикосновение зла

– Ты же был у неё первым... – Она посмотрела на него широко открытыми глазами.

– Я? Первым? Матушка любимая! Не первым, не пятым и не пятнадцатым! – Он ударил себя в грудь тяжёлыми кулаками, чтобы придать веса своим словам. – Да, наверное, и не пятидесятым, – добавил он ещё, но настолько тихо, что, наверное, его услышал только я.

Дорота недовольно нахмурилась, потом пожала плечами.

– Что ж, я не знала, что бедная девушка настолько заблудшая. Впрочем, неважно, какой ты по счёту, важно, что у тебя будет ребёнок. Ну, сейчас, сейчас, поговорите обо всём при мне... Касенька! – Закричала она.

На её зов в комнату вошла та самая Касенька. Ну, учитывая внешний вид, её скорее надо было называть Кахой, Кахной или Катериной, а не мягким именем Касенька, которое сулило вид нежного, чувствительного, откровенно эфирного существа. Мне по неизвестной причине имя Катерина рисовало образ черноволосой красавицы с алебастровым лицом, длинными ногами и полной грудью. Между тем, любовница Маленького Яся превосходила меня ростом как минимум на голову, руки у неё были как у профессионального борца, лицо как буханка свежевыпеченного хлеба, и шла она так тяжело, будто вместо ног у неё были приделаны гранитные колонны. Волосы на её голове напоминали лён, вытрепанный до светло-коричневого цвета. При всём этом она, возможно, даже не была уродливой, но если бы добавить ей волосы на подбородке и сгладить грудь, то она легко могла бы сойти за разбойника, а не служанку. Тогда она была бы так похожа на Ясика, что ой-ой-ой...

– Ясичек мой, Ясичек! – Воскликнула она голосом, звучащим как бронзовый рог, призывающий на битву.

Она подбежала к мужчине и сжала его в нежных объятиях. Маленький Ясик застонал и покраснел так, будто кровь вот-вот брызнет изо всех пор.

– Ну-ну, Касенька. – Дорота, видимо, поняла то же, что и я, а именно, что если позволить этим объятиям продлиться чуть дольше, разбойник выйдет из них со сломанными рёбрами. – Хватит, садись, деточка. – Она указала девушке на табурет у противоположной стены.

Касенька подчинилась на удивление послушно, но отошла задом наперёд, уставившись на Ясика счастливым взглядом. Под её ногами прогибались доски, а обувь была такого размера, что, казалось, мы оба с Ясиком могли бы сесть в один такой башмак и плыть на нём, как на лодке. Касенька послала парню горячий поцелуй, завершившийся чмоканьем. Когда она села, табурет болезненно застонал, а его ножки заметно разъехались. Дорота подошла к Касеньке, наклонилась и начала что-то шептать ей в ухо. Ха, значит, это мысль не о появлении детей, а о зачатии этих детей с пришедшей девушкой так напугала разбойника. Ну что ж, неудивительно, ибо если моя спутница могла считаться красавицей, то красоту Касеньки оценил бы только человек, сверх меры жаждавший женских прелестей. Может, схимник, покинувший келью после долгих лет одиночества?

– Зачем же ты её трахнул, братец? – Я не смог удержаться от вопроса, но задал его шёпотом.

– Знаете, темно было, да и водки выпил. Много выпил. – Он вздохнул, словно сердце рвалось у него из груди. – И она не казалась тогда такой отвратительной. Зато когда я увидел это утром... – Он аж вздрогнул.

– Здоровая баба...

– Отож... – Он посмотрел на неё, и я подумал, что он сейчас заплачет. – Совсем не по мне, потому что мне, знаете, – его голос звучал так тихо, что едва доходил до моих ушей, – нравятся такие девушки, как зайчики, а не как, как...

– Медведь, – помог я ему.

– Ну, – жалобно согласился он. – Если наша госпожа скажет, чтобы я на этой Каське женился, у моей любимой сердечко лопнет. Или ещё хуже: глаза мне выцарапает.

– Нехорошо.

– То-то, что нехорошо.

– Скажи, что не женишься.

– Иисус-Мария! – Это его по-настоящему потрясло. – И огорчить нашу госпожу? Вы что, с ума сошли, что даёте такие советы? А впрочем, вы же не местный. – Успокоился он. – Поживёте в наших горах и поймёте, что мы все её очень любим.

– И она может приказать тебе жениться?

– Ну, как приказать? – Он широко открыл глаза. – Зачем приказывать! Попросит ласково...

Сначала я думал, что Ясик издевается надо мной или, по крайней мере, иронизирует, но когда я посмотрел на его лицо, то понял, что это человек, для которого ирония сравнима с дорогой иноземной приправой, ибо он никогда не пробовал ни того, ни другого.

–Нехорошо, Кася, что ты мне соврала. – Дорота говорила строгим голосом, но при этом погладила девушку по плечу. – Ведь Ясик не был первым, не так ли?

– Не был, матушка дорогая, – прошептала Касенька. – Но я так его люблю, так люблю, будто он был первым. Это и значит, что в моём сердце он первый. А кто там раньше резвился у меня между ног, какая разница?

Дорота быстро взглянула на меня, будто хотела выяснить, что я думаю о подобном тезисе, но мне удалось сохранить каменное выражение лица. Впрочем, честно говоря, я был полон восхищения хитростью Касеньки, которая попалась на лжи, но сумела превратить эту ложь в свой козырь.