Прикосновения Зла (СИ)

Сар Макрин в задумчивости сложил руки на груди. Он к своему удовольствию сделал несколько важных выводов, но, разумеется, не стал озвучивать их молодому рабу.

В углублениях между черными плитами пола ручьями бежала кровь. Она была повсюду. У подножия золотой статуи Туроса растекались липкие лужи. Багровые брызги запятнали мраморные стены и занавеси.

Перед входом в целлу полыхало разлитое масло. Огонь метался, стремясь вылизать нестерпимо горячим языком драгоценные фризы, деревянные двери и беспорядочно раскиданную храмовую утварь.

Широкие полосы утреннего света как тончайшие покрывала ложились на изувеченные трупы жрецов, служек и нодасов. Больше сотни тел застыли в позах, свидетельствовавших о невероятной жестокости и ярости бушевавшего здесь боя.

Он начался после полуночи, когда культисты взяли в кольцо храм великого Копьеносца. Первые удары рассвирепевшей толпы приняли четвертая городская когорта и подоспевший к ним на помощь отряд вигилов. За треть часа их оттеснили с лестницы. Неся огромные потери, воины укрылись под сводами святилища, а паукопоклонники безостановочно штурмовали здание.

Оценив всю опасность ситуации, советник Неро и архигос Дариус бросили на площадь еще три когорты и алу Всадников. К моменту их прибытия ватаги мятежников уже проникли в храм, сея смерть, учиняя грабежи и поджоги. На почерневших от огня и дыма колоннах появились многочисленные изображения Паука. Тело первожреца Эйолуса выволокли наружу и примотали цепями к железной ограде.

Схватка с толпой длилась несколько часов. Легионеры медленно продвигались вперед, не узнавая город. Ворота многих особняков были выворочены. В стенах зияли бреши и разломы. От удушливого чада слезились глаза. Сокращая путь, армия шла через сады и парки, наблюдая и здесь удручающие следы разрушений.

Командирам стало известно, что основные ударные формирования культистов сосредоточены в восточных кварталах города и пока не принимают участия в боях.

С наступлением дня волнения только набирали силу. Многие легионеры окончательно утратили надежду дождаться обещанного подкрепления из Срединных земель. В манипулах началось дезертирство. Одни бежали, страшась расправы от черни. Другие пытались спасти собственное имущество. Третьи рассчитывали в повсеместной смуте разжиться чужим добром. Это подвигло архигоса Кальяса устроить показательные казни.

Лишь в укомплектованной нобилями кавалерии царил порядок. Командование турмами молодых Всадников поручили легату Силантию, организовавшему лагерь на Липпиевых холмах. Там же расположилось шесть когорт пехоты.

Усиленный новобранцами первый легион охранял подступы к дворцу. Джоув поручил Креону наладить связь с ведущим уличные бои Кальясом, резервами Силантия и с осуществляющими оборону флангов Дариусом и Неро.

По весьма приблизительным подсчетам Джоува армия советника насчитывала около шести с половиной тысяч пеших воинов и две тысячи верховых. У понтифекса Руфа имелось двести тысяч последователей, способных держать в руках оружие. Как опытный полководец легат понимал, что при сложившихся обстоятельствах даже такой существенный перевес не гарантировал культистам победу.

Превосходно укомплектованная армия могла одним только видом посеять панику меж рабов и бродяг. Особую опасность в данном случае представляли Всадники.

С холодной расчетливостью талантливого стратега Джоув обдумывал детали плана, намереваясь заманить Силантия в ловушку. На правах эмиссара он добился от Тацита разрешения использовать во время восстания Ядовитых. Члены этерии готовили в восточном квартале западню, где мог бы увязнуть целый легион. Перекрыв воду в главных каналах, паукопоклонники заполнили вспомогательные и старые, давно осушенные. Обрушив памятные стелы, культисты забаррикадировали несколько улиц. Нодасы из числа рабов сожгли два моста.

Ожидая доклад от Ядовитых, Джоув писал распоряжения и записки. Одна из них предназначалась Силантию. Другая – Варрону. Легат надеялся ободрить ликкийца, понимая, что все старания и жертвы окажутся напрасными, если сегодня до захода солнца на голову юноши не ляжет зесарский венец…